Метрополис. Город как величайшее достижение цивилизации

Вот она, попытка восстановить то, что некогда было неизменной – и давно забытой – чертой городской жизни. На протяжении лондонской истории Темза и впадавшие в нее речушки в пригородах вроде Ислингтона, Пекхэма и Кэмбервелла использовались легионами мужчин-купальщиков по воскресеньям. Поэма XVII века превозносит вид тысяч горожан, наслаждающихся освежающей прохладой Темзы в «летний сладчайший вечер». Джонатан Свифт вспоминал, как голышом нырял рядом с Челси. «Жаркая погода заставляет меня жаждать жесточайше, и я прямо в эту минуту отправляюсь поплавать», – писал он другу. Пятнадцатью годами позже Бенджамин Франклин проплыл от Челси до моста в Блэкфрайерс (дистанция в три с половиной мили[120]), демонстрируя разные стили плавания. Прошло столетие, и писатель Викторианской эпохи поносил «жалкие заменители дегенеративной цивилизации, именуемые банями». Настоящее погружение в воду, если верить ему, необходимо проделывать обнаженным в «живой или текущей воде… или не мыться вообще»[121].

Но в середине XIX века купание в пределах города и правила приличия более не были совместимы. Дома и голые купальщики уже не могли находиться рядом. Некий горожанин, написавший в газету, прямо жаловался, что вынужден был удалить жену и дочь от окон, откуда открывался вид на Темзу, по причине «отвратительного зрелища» из пловцов, которые «исполняли все возможные эволюции без малейшего контроля» (на самом деле они всего лишь плавали от берега к пароходу и обратно). Другой человек жаловался на «крики и неподобающий шум», издаваемые «сотнями голых мужчин и юношей», плававших в озере Серпентин в Гайд-парке. Напрасно городские купальщики возражали, что подобное удовольствие разрешено со времен незапамятных[122].

Помимо ханжества промышленная революция сделала городское купание в обнаженном виде рискованным мероприятием. К 1850-м Темза была смердящей канавой, поскольку городские стоки сбрасывали прямо в нее ежедневно фекалии трех миллионов человек. До начала стремительной урбанизации XIX века многие жители городов могли легко добраться до сельской местности, до ее потоков и прудов. Распространение общественных плавательных бассейнов совпало со временем, когда доступ к природе из центра большого города стал почти невозможным. Тревога по поводу обнаженной плоти и неправомерных контактов между мужчинами и женщинами (особенно мужчинами и женщинами разных социальных классов) привела к тому, что городское купание стало проводиться в контролируемой и разделенной среде. Первые современные муниципальные бани открылись в Ливерпуле в 1829 году, и они были спроектированы такими величественными и монументальными, как мэрия или музей. Они символизировали заботу города об общественном здоровье, и с них началось соревнование между британскими городами – кто построит большие, красивейшие и наилучшие бани, чьи симпатичные здания начали расти среди городской застройки. Германия последовала этому тренду в 1860-х, США – в 1890-х.

Ситуация в трущобах Нью-Йорка конца XIX – начала XX века показывает, насколько высокую цену люди готовы платить, чтобы удовлетворить желание окунуться. Один житель бедного района вспоминал, что при полном отсутствии парков «единственный отдых состоял в том, чтобы отправиться на Ист-Ривер, туда, где баржи. Люди там купались, но туда же и опорожняли кишечник». В 1870–1880-х двадцать три плавучие бани появились на Гудзоне и Ист-Ривер для самых бедных и грязных горожан. Плавать приходилось брассом, чтобы буквально «отталкивать в стороны мусор». Однако купание оставалось безумно популярным, особенно среди городской бедноты по всему миру. Муниципалитеты, пытавшиеся его запретить, встречались с яростным сопротивлением мужчин рабочего класса, решительно настроенных защитить один из немногих доступных для всех видов отдыха и развлечений[123].