Метро

— Эй, хозяйка! — крикнул брокер вверх. — Говорят, яйцами торгуешь?

— Есть такое, — сверху свесилась спутанная борода.

— Пулю давай! Давай пулю, изверг! — забеспокоилась девчонка.

Леха вздохнул горько и жадно, но проводника рассчитал. С окружных нар за этим завистливо наблюдали.

— Почем?

— Две! — затребовала борода. — Две пули!

— Мне бы пару и еще… И еще вот товарищам штучки три. Сделка века, брат, у тебя вырисовывается!

Наверху зашевелились, закряхтели. Через минуту перед гостями предстал мужичок в пиджаке на голое тело. Срам прикрыт белой юбкой, сделанной из прорезанного снизу широкого пакета с вытертой надписью «Аша»; борода встрепана и замусорена, глаза пламенеют горящим жиром.

В одной руке мужичок нес уверенно, как царскую державу, символ власти — испачканное пометом куриное яйцо. Другой — нежно, но надежно обнимал исхудавшую курицу с загнанным взглядом.

— Олег, — с достоинством представился бородач.

— А скидка, Олежек, есть? — побренчал сумой брокер.

— У всего своя цена, — твердо сказал Олег. — Яйцо два патрона стоит.

— Ладно… Черт с тобой уже. Давай это сюда. Вареное? И еще четыре. Вот тебе… Раз, два… Пять. Десять.

— Нельзя! — Олег покачал головой.

— Что нельзя?

— Яйцо только одно. Давайте две пули. Лишнего мне не надо.

— Как одно? — растерялся Артем.

— На всю станцию одно. Сегодня. Бери, пока другие не перекупили. И оно сырое. Тут варить не на чем.

— И как его? — нахмурился Леха.

— Пей, как. Вот тут тюкни и пей, — Олег показал, как. — Но деньги вперед.

— Ладно. Вот тебе патроны. Я сырые боюсь. Однажды месяц провалялся, чуть не сдох. Сварю где-нибудь сам.

— Не! — Олег яйцо из рук не выпустил и патроны не взял. — Тут пей. При мне! Или не продам!

— Это еще почему? — изумился брокер.

— А потому. Рябе нужен кальций. Она из чего, по-вашему, должна скорлупку производить?

Волчья девочка стояла рядом, наблюдала. Набиралась ума-разума. Остальные повылазили из сумрака, готовились к чему-то. Не только дети — и взрослые, кто поближе жил, тоже придвинулись.

— Чи-во?.. — переспросил Леха.

— Скорлупка из кальция состоит. В школе учился? Чтобы новое яйцо снести, ей кальций нужен. Где я вам его возьму тут? Так что хряпай давай. И скорлупку — на базу. Склюет скорлупку, и завтра можете за вторым приходить.

— И за это два патрона?!

— У всего своя цена! — Олег был непреклонен. — Я на людях не наживаюсь! На один патрон Рябе грибов куплю, на другой — себе. На день. А завтра — новое яйцо. Все посчитано. Все работает. Как швейцарские часы. Ты не хочешь — зондеркоманде загоню. Они гоголь-моголь ценят. Ну? Берешь?

— Кому? — спросил Гомер.

— Давай сюда свой гоголь-моголь, — пробурчал Леха.

— Аккуратно только скорлупу бей, внутрь чтобы.

— Не учи ученого!

Тюк.

— Мастерски пробил! — прошептал уважительно кто-то в собравшейся вокруг толпе.

— Вкусно, а? — завистливо спросил мальчонка со вздутым животом.

— Ну ты быстро-то не пей так! Потяни, прочувствуй! — посоветовала еле отличимая от мужчин женщина.

— Желточек, желточек-то пошел уже, кто видит?

— Каждый день как будто он яйцы жрет!

Лехе болельщики не мешали. Он их не замечал.

— А то — варить его еще! Яйцо сырым хорошо. Белок — как жидкое стекло. Душа человеческая, наверное, вот как-то так выглядит, — почесывая в бороде, сказал Олег.

— Слышь, дядь, — сказал ему Артем. — А как выбраться отсюда?

— Куда? Зачем?

— Что у вас дальше? На Цветной бульвар.

— Чего там ловить-то? Нечего! — категорически заявил Олежек.

— А вот, скажем, если, — смакуя измазанное яйцо, громко призадумался брокер. — Если бы тебе пойти таскать червей, и каждый день одно яйцо откладывать, а потом сразу два десятка продать на Ганзу, а на выручку купить себе вторую курицу? Ты ведь тогда перестанешь в ноль работать. За месяц в плюс выйдешь, а?

— И ее глистой кормить? Кура животное деликатное, она от глисты сдохнет! Ученый тут мне, вертеть!

— Ну а если цыплят подождать? Вот если бы я тебе пуль в кредит под петуха дал? — Леха поиграл, позвенел оставшимися патронами. — Или даже вложился бы этим петухом, за пятьдесят процентов в нашем будущем акционерном обществе. А?

Тут волчья девочка, за всем этим следившая безотрывно, не вынесла дальше скуки честной жизни, метнулась, поднырнула и дала брокеру по руке снизу; острые латунные пилюли всплеснулись и попадали сквозь доски поддона, сквозь грязюку — на дно. Яйцевые болельщики взбудоражились.

— Ах ты, дрянь мелкая! — завопил брокер. — Прибью к едреной матери! А ну, сдали все назад!

— Вот он, кредит твой! — обрадовался Олежек. — Влезать еще в кабалу! Ради чего?

— Да пошел ты! — Леха опустился на колени, стал шарить через муть в холодной воде, выискивая свои утопшие патроны; недопитое яйцо он держал высоко в свободной руке.

Девчонка закарабкалась куда-то недосягаемо, затаилась среди рваных пакетов, и, наверное, молилась там своему беспризорному богу, чтобы брокер не все пульки со дна достал. Остальные, имея в виду Артемов автомат, лезть на рожон убоялись.