Метро

— Спасибо, — Артем сделал несмелый шаг вперед и опустился на пол напротив бюста.

Им было уже за сорок. Один — седеющий, в квадратных очках, второй — светловолосый, худой, с небольшой бородкой. Одеты оба были в старые ватники, подозрительно не соответствовавшие их лицам. Они курили, вдыхая дым через тонкий шланг из похожего на кальян приспособления, от которого шел кружащий голову аромат.

— Как зовут? — поинтересовался светлый.

— Артем, — механически ответил парень, занятый изучением этих странных людей.

— Артем его зовут, — передал светлый второму.

— Ну, это-то понятно, — откликнулся тот.

— Я Евгений Дмитриевич. А это Сергей Андреевич, — сказал светловолосый.

— Может, не стоит так официально? — усомнился Сергей Андреевич.

— Нет, Сереж, раз уж мы с тобой дожили до этого возраста, надо пользоваться, — возразил Евгений Дмитриевич. — Статус там и все такое.

— Ну, и что дальше? — спросил тогда Сергей Андреевич у Артема.

Вопрос прозвучал очень странно, словно требовал продолжения, хотя никакого начала не было, и Артема это сильно озадачило.

— Артем и Артем, но это еще ничего не значит. Где живешь, куда идешь, во что веришь, во что не веришь, кто виноват и что делать? — объяснил мысль Сергея Андреевича светловолосый.

— Как это тогда, помнишь? — сказал вдруг непонятно к чему Сергей Андреевич.

— Да-да! — засмеялся Евгений Дмитриевич.

— На ВДНХ живу… жил раньше, во всяком случае, — нехотя начал Артем.

— Как это… Кто положил сапог на пульт управления? — усмехнулся светловолосый.

— Да! Нет больше никакой Америки! — ухмыльнулся Сергей Андреевич, снимая очки и разглядывая их на свет.

Артем опасливо посмотрел на них еще раз. Может, лучше просто уйти отсюда, пока не поздно? Но то, о чем они говорили, прежде чем заметили его, удержало его у костра.

— А что там с Метро-2? Вы простите, я подслушал немного, — признался он.

— Хочешь приобщиться к главной легенде метро? — покровительственно улыбнулся Сергей Андреевич. — Что именно тебя беспокоит?

— Вы про какой-то подземный город говорили и про каких-то наблюдателей…

— Ну, вообще Метро-2 — это убежище богов советского пантеона на время Рагнарека, если силы зла одержат верх… — уставясь в потолок и пуская дым колечками, не спеша начал Евгений Дмитриевич. — Легенды гласят, что под городом, мертвое тело которого лежит там, наверху, было построено еще одно метро, для избранных. То, что ты видишь вокруг себя, — метро для стада. То, о котором говорят легенды, — для пастухов и их псов. В начале начал, когда пастухи не утратили еще власти над стадом, они правили оттуда, но потом их сила иссякла, и овцы разбрелись. Только одни врата соединяли эти два мира, и, если верить преданиям, они находились там, где теперь карта рассечена пополам багровым рубцом, — на Сокольнической ветке, где-то за Спортивной. Потом произошло нечто, отчего выход в Метро-2 закрылся навеки. Живущие здесь утратили всякие знания о том, что происходит там, и само существование Метро-2 стало чем-то мифическим и нереальным. Но, — он поднял палец вверх, — несмотря на то, что выхода в Метро-2 больше нет, на самом деле это вовсе не означает, что оно перестало существовать. Напротив, оно вокруг нас. Его туннели оплетают перегоны нашего метро, а его станции находятся, может, всего в нескольких шагах за стенами наших станций. Эти два сооружения неразделимы, они как кровеносная система и лимфатические сосуды одного организма. И те, кто верит, что пастухи не могли бросить свое стадо на произвол судьбы, говорят, что они присутствуют неощутимо в нашей жизни, направляют нас, следят за каждым нашим шагом, но никак не проявляют себя при этом и не дают о себе знать. Это и есть вера в Невидимых Наблюдателей.

Кошка, свернувшаяся калачиком рядом с закоптившимся бюстом, подняла голову и, открыв громадные лучисто-зеленые глаза, посмотрела на Артема неожиданно ясно и осмысленно. Ее взгляд не имел ничего общего со взглядом животного, и Артем не смог бы сейчас поручиться, что ее глазами его сейчас не изучает внимательно кто-то другой. Но стоило кошке зевнуть, вытянув розовый острый язычок и, уткнувшись мордочкой в свою подстилку, погрузиться в дремоту, как наваждение рассеялось.

— Но почему они не хотят, чтобы люди знали о них? — вспомнил Артем свой вопрос.