Метод 15/33

Фонтан крови ударил из левой щеки Брэда. Кровь стекала по его бархатному пиджаку, и на полу быстро образовалась лужа. Даже мои руки оказались забрызганы его кровью. Дороти, благослови ее Господь, перестала кричать и, подскочив ко мне, начала бросать книги в кровоточащую голову Брэда. «Над пропастью во ржи», «Завтрак для чемпионов», «Сто лет одиночества», «Что-то страшное грядет», другая классика из программы средней школы – Дж. Д. Сэллинджер, Воннегут, Маркес, Брэдбери – все это превратилось в снаряды нашей войны. Сборное преимущество № 39: книги.

Брэд, превратившийся в скулящего слабака, проковылял в коридор и, прижав ладонь одной руки к кровоточащей дыре в лице, принялся запирать дверь, роняя ключи на пол и силясь попасть ими в скважину. То, что я снова окажусь заперта в камере, меня беспокоило гораздо меньше, чем то, что передо мной раненый зверь. Раненому зверю, убитому горем и беззащитному, уже нечего терять, и заговаривать ему зубы, пытаясь склонить на свою сторону, бесполезно.

Таким образом, в коридоре за дверью меня поджидала бешеная гиена. В камере вместе со мной находилась истеричная девчонка. Дороти вернулась в постель с холодящими кровь стонами. Я, ссутулившись, стояла на вытертых досках пола – похоже, тут бегал взад-вперед не только Брэд – и всматривалась в треугольное окно в надежде увидеть дрожание крылышек своего ангела – черного мотылька. Но он так и не появился.

Как ты могла упустить из виду возможность появления Брэда? Как так вышло, что ты настолько просчиталась? – корила я себя.

Должна признать, что я всегда ожидаю от себя слишком много. Я действительно порой считаю себя всеведущей, хотя отлично понимаю, что это не так. Думаю, мной руководит желание, стремление овладеть всеми знаниями вселенной и найти правильное применение для этой всеобъемлющей информации, этого коллективного разума. Разгадать все загадки пространства, времени и материи в противовес темной материи. Познать чудо сотворения мира. Смысл и значение всего сущего.

Я всякий раз смиряюсь, убеждаясь в ограниченности своих возможностей, в том, что я всего лишь человек. И все же я толкаю себя все дальше, никогда не опуская рук перед лицом непреодолимых трудностей.

Я кружила по периметру своей новой камеры, напоминая себе, что я позвонила копам. Это скоро закончится, расслабься, расслабься, дыши. Они должны вот-вот появиться. Надеюсь, они приедут раньше, чем он сюда вернется. Но лучше что-нибудь придумать на тот случай, если что-то пойдет не так. Что, если человек, ответивший на мой звонок, тоже в этом замешан?

Дороти лежала на кровати, свернувшись калачиком и напоминая умирающего фавна. Ее стоны мешали мне составлять план. Я не привыкла учитывать чье-либо присутствие в вырабатываемой мной стратегии, будь то дома в лаборатории или здесь, в тюремном заточении. Я также не привыкла поддерживать разговоры с девушкой своего собственного возраста, уже не говоря о том, чтобы их начинать. Дома у меня не было подруг. Моим единственным другом был Ленни. Мы дружили с четырех лет, а в четырнадцать начали встречаться. Ленни был поэтом, и эмоций у него было с избытком. Мы обнаружили, что уравновешиваем друг друга. У Ленни были необыкновенные способности к английскому языку. Он так быстро схватывал связи в длинных списках слов, с виду не имеющих друг к другу никакого отношения, что наши учителя с трудом подыскивали задания, соответствующие его запросам и возможностям. В пятом классе они открыли специальный класс, в котором был лишь один ученик – сам Ленни. Раз в неделю из совета по старшей школе штата Нью-Гемпшир приезжал специалист, обеспечивающий Ленни целым списком сложных заданий. Люди с учеными степенями употребляли слово «гений» так небрежно, как будто ставили ему диагноз СДВ[11]. Но я думаю, самый лучший диагноз поставила ему Нана, известная просто как Нана.

Нана прилетела в Нью-Гемпшир из своего поместья в Саванне приблизительно за восемь месяцев до тридцать третьего дня. Мои родители уехали в Бостон на спектакль «Бродвей в Бостоне». Мы с Наной и Ленни играли в «Скраббл»[12] на кухонной стойке, уютно расположившись на высоких барных стульях с мягкими спинками. Разумеется, Ленни лидировал с сокрушающим волю к борьбе отрывом очков в семьдесят, и я подсчитала, что смысла продолжать игру нет.

– Нана, давай приготовим помадку, потому что мы все равно проиграли, – предложила я. – Я уже все просчитала, смысла бороться нет. Так что лучше закончить прямо сейчас. Или, может, сыграем в шахматы? Ленни совершенно не разбирается в военных стратегиях, и мы сможем его уничтожить.

– Ты хочешь сказать, ты сможешь уничтожить нас обоих, – уточнила Нана.