Метка Афины

— Мама … — она попыталась сделать свой тон максимально рассудительным. — Перси пропал. Я нуждаюсь в твоей помощи…. — она начала объяснять план Геры относительно примирения двух лагерей, ради объединения сил в борьбе против Геи и ее гигантов, но богиня яростно ударила своей тростью по мраморному полу.

— Никогда! — воскликнула она. — Любой, кто помогает Риму, должен погибнуть. Если ты присоединишься к ним — ты больше мне не дочь. Ты уже подвела меня однажды.

— Мама!

— Мне плевать на этого Перси. Если он перешел к римлянам, позволь ему погибнуть. Убей его. Убей всех римлян. Найди метку, следуй за ней к источнику. Будь свидетелем того, как римляне опозорили меня. Это залог твоей мести.

— Афина — не богиня мести, — Аннабет впилась ногтями в свои ладони. Серебряная монета, казалось, накалялась в ее руке. — Перси — это все для меня.

— А для меня — месть, — зарычала богиня. — Кто из нас мудрее?

— С тобой что-то не так. Что случилось?

— Рим случился! — с горечью сказала богиня. — Посмотри, что они сделали со мной. Сделали из меня римлянина! Они хотят, чтобы я была их богиней? Тогда пусть почувствуют вкус своего же зла. Убей их, дитя.

— Нет!

— Тогда ты — никто, — богиня повернулась к карте метро. Выражение ее лица смягчилось, становясь запутанным и не сосредоточенным. — Если бы я могла найти маршрут … дорогу домой, тогда возможно… Но, нет. Мсти за меня или оставь меня в покое. Ты больше мне не дочь.

У Аннабет защипало в глазах. Она думала о тысяче ужасных вещей, которые она хотела бы сказать, но не могла. Она повернулась и побежала прочь. Она пыталась выбросить серебряную монету, но она просто вновь появлялась в ее кармане, так же, как Анаклузмос в кармане Перси. К сожалению, у драхмы не было волшебных полномочий… по крайней мере, ничего полезного. Монета стала причиной ее кошмаров, и чтобы Аннабет не делала, она никак не могла избавиться от нее.

Сейчас, сидя в своей каюте на борту Арго II, она могла чувствовать, как монета накалялась в её кармане. Аннабет смотрела на модель Парфенона и думала о разговоре с Афиной.

Фразы, которые она услышала за последние несколько дней, циркулировали в ее голове: «Талантливый друг, готовый навестить ее. Никто не восстановит ту статую. Дочь мудрости вечно ходит одна». Аннабет боялась, что, наконец, поняла, значение всего этого. И она молились богам о том, чтобы ее подозрения оказались ложными.

Стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Она надеялась, что это Перси, но вместо него в дверном проеме появилась голова Фрэнка Чжана.

— Э-э-э, прости, — сказал он. — Могу ли я…?

Она была так поражена, увидев его здесь, что ей потребовалось время, чтобы понять, что он хотел войти.

— Конечно, — сказала она. — Входи.

Он зашел внутрь, осматривая каюту. Хотя, особо, не было на что посмотреть. На ее столе лежали горы книг, журналов, фотографии папы, управляющего бипланом «Сопвич Кэмэль», усмехаясь и показывая большие пальцы.

Аннабет нравилась эта фотография. Она напоминала ей о времени, когда у них были более теплые отношения, и когда он обстреливал армию монстров с пулеметов из небесной бронзы только для того, чтобы защитить ее… в значительной степени, это был лучший подарок, на который только могла надеяться девочка. На стене каюты Аннабет висела нью-йоркская кепка Янки, подарок от ее мамы. У кепки была способность делать ее владельца невидимым. После ссоры Аннабет и Афины кепка потеряла свое волшебство. Aннабет понятия не имела почему, но все равно взяла её с собой в поиск. Каждое утро она примеряла её, надеясь, что та заработает снова. До сих пор кепка служила лишь напоминанием о гневе ее матери. Другими словами, ее каюта была пуста. Аннабет содержала её в чистоте и порядке, потому что это помогало ей яснее думать. Перси не верил этому, потому что она всегда получала отличные оценки, но, как и большинство других полубогов, она была гиперактивна. Когда в ее личном пространстве было слишком много деталей, это мешало ей сосредоточиться.

— Что ж… Фрэнк, — отважилась она. — Чем я могу тебе помочь?

Из всех детей на судне, Фрэнк был тем, кого она меньше всего ожидала здесь увидеть. Она не почувствовала себя менее смущенной, когда он покраснел и вытащил из кармана свою китайскую ловушку для пальцев.

— Мне не нравится быть в неведении, — пробормотал он. — Ты не могла бы показать мне уловку? Мне очень неудобно просить об этом кого-либо еще.

До Аннабет его слова дошли с небольшой задержкой. Неужели Фрэнк просил ее помощи? Тогда это отразилось на ее лице: конечно, Фрэнк был смущен. Лео довольно грубо высмеивал его. Никому не понравилось бы быть посмешищем. Решительное выражение лица Фрэнка говорило о том, что он не хотел, чтобы это произошло снова. Он хотел разгадать эту загадку, не превращаясь в игуану. Это льстило Аннабет. Фрэнк верил, что она не высмеет его. Кроме того, Аннабет проявляла слабинку к любому, кто искал знаний… даже о чем-то столь же простом, как китайская ловушка для пальцев.

Она похлопала по койке рядом с ней.

— Конечно. Садись.