Метафизика

Психологическое толкование в общем, следовательно, приводит все эти явлений в понятную связь. Но посмотрим, однако, какое представление мы должны себе сделать о структуре мозга, если будем следовать воззрению физиологов, локализующих представления? Ясно, что недостаточно указать различные области устным и письменным выражениям слов, представлениям движения и понятиям, но в каждой из этих главных областей мы опять должны будем принять отдельную провинцию для междометия, другую для существительных, третью для глаголов и четвёртую для частиц. При таком предположении каждый должен был бы носить в своей голове не только лексикон, но и соответственную грамматику, при чём как раз происходит замечательное явление, что известные листы этого живого грамматического словаря не только могут пропасть сами по себе, но и всегда, когда теряются другие, они должны исчезнуть с последними.

Понятно, что гипотеза, приводящая к таким абсурдным последствиям, не выдерживает критики. Ошибка её довольно ясна; это старое заблуждение френологической локализации в новом виде: с деятельностью нашего духа обращаются как с чувственным объектом, имеющим где-то в пространстве своё место и с какой-то личной самостоятельностью борющимся за своё существование. Френология обращалась с искусственными образами понятий, по которым мы распределяем внутренние восприятия, как с реальными объектами; новейшая физиология мозга обращает в объекты естественные выражения деятельности нашего сознания, представления. Одно невозможно, как другое. Мы имеем полное основание сказать, что процессы в нашем мозгу сопровождают наши ощущения и представления. Но что каждое представление крепко сидит в какой-нибудь нервной клетке, это как раз так же невероятно, как если бы мы допустили, что наш глаз прячет в себе про запас для будущего употребления все образы, которые в нём обрисовываются. Думается почти, что в этой запутанности, прежде бывшей на психологической почве, некоторую вину несёт существительная форма «представление». Так как каждое представление сначала, как это сделал Гербарт, рассматривали как силу, которая, раз появившись, никогда больше не может исчезнуть из души, то, когда это воззрение было перенесено в физиологию, ближайшим шагом было указать этой постоянной силе также и постоянного носителя. На самом же деле, каждое представление так же, как и акт воли или произнесенное слово — преходящая деятельность. Каждая такая деятельность может оставить после себя отзвуки, а важные отзвуки представления и состоят в том, что остаётся расположение к возобновлению его. Но заключить из этого, что представления сами остаются постоянными, мы, очевидно, имеем так же мало основания, как, например, предположить, что определённый волевой акт по тому самому непреходящ, что он произвёл продолжительное действие.