Месть под расчет

— Мне срочно требовалась доза, ну, Марк понял это и повысил цену. Наличных у меня не было, пришлось идти к Мику. Он отказал. Я обещал вернуть. Поклялся, что верну не позже чем через неделю.

— Как?

Питер не сводил глаз с покусанных ногтей, и Линли было ясно, что он борется со своей совестью, не зная, до какого предела ему идти и какова будет плата.

— Продал бы вещи из Ховенстоу, — в конце концов проговорил он. — Столовое серебро. Думал, что смогу продать несколько вещей в Лондоне и никто не заметит. Во всяком случае, некоторое время.

— Ты поэтому поехал в Корнуолл?

Линли ждал ответа и старался не показать вида, как он относится к тому, что его брат был готов продать вещи семьи, которые хранились веками, ради всего лишь очередной дозы наркотиков.

— Не знаю, почему я поехал в Корнуолл. У меня все путалось в голове. То я собирался купить у Марка наркотики. То — взять серебро и ехать обратно в Лондон. То — раскошелить Мика. Правда. В этом состоянии даже не сознаешь, что делаешь. Все равно как если кружится голова.

— Значит, Мик отказал тебе в деньгах?

— Я сглупил. Стал говорить, что всем расскажу, чем он занимается в Лондоне. О женских платьях, ну и о наркотиках тоже.

— И все же он не дал тебе денег?

— Не дал. Он стал смеяться надо мной. Говорил, что если я хочу денег, то должен угрожать ему убийством, а не шантажировать его. Люди, мол, платят чертовски больше, чтобы остаться в живых, не то что за свои тайны. Вот где настоящие деньги. И он не переставал смеяться. Словно подзуживал меня.

— А Брук что?

— Пытался нас утихомирить. Он знал, что я не в себе. Думаю, он испугался, как бы чего не вышло.

— Но вы не утихомиривались?

— Мик доставал меня. Он сказал, что если я выставлю на всеобщее обозрение его грязное белье, он сделает то же самое с моим. Он сказал, что ты и мама с интересом отнесетесь к моему возвращению к наркотикам. Но на это-то я плевал. — Питер принялся обкусывать ноготь большого пальца. — Ну сказал бы он тебе, да ведь ты и без него все понял. А мама… меня мучило лишь одно, мне надо было достать кокаин. Ты не представляешь, каково это. Кажется, ради дозы можно пойти на что угодно.

Только такого признания Линли и не хватало — и ему оставалось только благодарить судьбу, что рядом нет ни Макферсона, ни тем более Хейверс. Что касается Макферсона, то, Линли знал, он бы не стал придавать словам Питера особого значения. А вот Хейверс непременно вцепилась бы в них мертвой хваткой.

— Ну и я взорвался, — сказал Питер. — Если бы не взорвался, стал бы просить и унижаться.

— Тогда Брук ушел?

— Он хотел и меня увести, но я сказал «нет». Я сказал, что хочу закончить то, что начал.

Опять Питер забыл, где находится, и Линли внутренне вздрогнул.

— Что было дальше?

— Я стал по-всякому обзывать Мика. Я неистовствовал. Кричал. У меня голова шла кругом, мне было необходимо… — Он взял чашку и сделал большой глоток. Струйка чая потекла у него по подбородку. — А кончилось все тем, что я стал просить у него пятьдесят фунтов. Он вышвырнул меня.

Сигарета Питера все еще лежала в пепельнице, превратившись в ровный цилиндрик из серого пепла. Питер стряхнул его ногтем указательного пальца, и он рассыпался.

— Томми, когда я уходил, деньги все еще были там. У тебя нет причин мне верить, но денег я не брал. И Мик был живой.

— Я верю тебе.

Линли постарался произнести это уверенно, словно единственно его уверенности было достаточно, чтобы вернуть Питера в лоно семьи. Безответственная фантазия! Судя по тому, как все складывается, не миновать Питеру суда. А там, как только о его приверженности наркотикам станет известно присяжным, только чудо ему поможет. И не важно, верит ему Линли или не верит.

Тем не менее Питер, по-видимому, несколько успокоился после слов брата, подбодривших его, и у него появилось желание рассказывать дальше. Тоненькая ниточка, связавшая их теперь, побуждала его к исповеди.

— Я не брал, Томми. Я бы ни за что не пошел на такое. — Линли, не понимая, смотрел на Питера. — Я не брал фотоаппараты. Правда не брал. Клянусь.

Тот факт, что Питер готов был продать фамильное серебро, вызывал сомнения в правдивости этих его слов, и Линли не ответил ему.

— Когда ты расстался с Миком в ту пятницу?

Питер задумался:

— Я пошел в «Якорь и розу», выпил там пинту пива. Наверно, это было без четверти десять.

— Не в десять? Не позже?

— Да нет.

— И в десять ты был в пабе? — Питер кивнул. — Почему Джастин вернулся в Ховенстоу один?

— Джастин?

— Разве его не было с тобой в пабе?

Питер растерянно поглядел на брата:

— Нет.

Линли почувствовал облегчение. Это была первая информация в пользу брата. И то, что он сообщил ее, совершенно не подозревая о ее важности, убедило Линли в его искренности. Конечно, все придется проверять, однако в истории Брука появилась трещинка, и адвокату будет за что уцепиться, когда дело дойдет до суда.

— Чего я не понимаю, — продолжал Линли, — так это зачем ты, никому не сказавшись, сбежал из Ховенстоу. Неужели из-за нашей ссоры в курительной комнате?

Питер едва заметно усмехнулся: