Месть Нофрет

Но как удовлетворить снедавшее его любопытство?

Весь остаток дня Пуаро только и думал об этом.

Почему его так взволновало это убийство? В конце концов он пришел к выводу, что причиной этому известная невероятность случившегося, несмотря на неопровержимость фактов. Да, поистине евклидова задача.

Начнем хотя бы с того, что между мужчинами, несомненно, произошла ссора. Причина ясна: женщина. В ярости один убивает другого. Да, такое вполне возможно, хотя куда логичнее было бы, если бы муж убил любовника. Однако же как раз наоборот, любовник убивает мужа ударом кинжала(!). Оружие, прямо скажем, несколько необычное. Возможно, матушка майора Рича была итальянкой? Иначе как объяснить столь странный выбор орудия убийства? Как бы там ни было, придется согласиться с тем, что убийство совершено кинжалом (или стилетом, как предпочитают называть его газеты). Кинжал в критический момент оказался под рукой и был пущен в ход. Труп затем был упрятан в сундук. Выход сам по себе довольно простой, подсказанный здравым смыслом. Преступление, очевидно, совершено внезапно, и, поскольку каждую минуту в гостиную мог войти слуга, а до прихода гостей тоже оставались считанные минуты, разумнее всего было поступить именно так, как поступил убийца, — спрятать труп в сундуке.

Вечер приходит к концу, разъезжаются гости, уходит слуга и… что же делает майор Рич? Он как ни в чем не бывало ложится спать!

Чтобы понять, почему так могло случиться, необходимо прежде всего увидеть майора Рича, узнать, что же это за человек, если он мог поступить так.

Возможно, испытывая ужас от содеянного, не выдержав напряжения этого вечера, когда ему приходилось вести себя так, будто ничего не произошло, он принял снотворное или успокоительное и немедленно уснул. И разумеется, проснулся позже обычного. Все может быть. Или же это случай для психиатра — подсознательное чувство вины заставляет убийцу желать, чтобы преступление было раскрыто? Все зависит от…

В это время зазвонил телефон. Однако Пуаро не поднял трубку. Но потом он вспомнил, что мисс Лэмон, передав ему письма на подпись, ушла домой. Джордж, его камердинер, должно быть, отлучился куда-то. Пуаро снял трубку.

— Мосье Пуаро?

— Да, я вас слушаю.

— О, как я рада! — Пуаро удивленно моргал, вслушиваясь в мелодичный женский голос. — Говорит Эбби Четертон.

— О, леди Четертон. Чем могу служить?

— Тем, что немедленно, сейчас же, приедете ко мне, на эту ужасную вечеринку, которую я затеяла. Не столько ради вечеринки, сколько ради одного очень важного дела. Вы мне нужны. Это очень-очень серьезно! Пожалуйста, пожалуйста, не отказывайтесь! Я и слышать не хочу, что вы не сможете.

Но Пуаро совсем не собирался отказываться. Правда, лорд Четертон, кроме того, что он был родовитым аристократом и время от времени произносил в палате лордов скучнейшие речи, ничего собой не представлял. Но зато леди Четертон была, по мнению Эркюля Пуаро, украшением лондонского высшего света. Все, что она говорила или делала, мгновенно становилось сенсацией. Она была умна, красива, остроумна и представляла собой подлинный аккумулятор энергии, достаточной для запуска ракеты на Луну.

— Вы мне нужны, — снова повторила леди Четертон. — Подкрутите щипцами ваши неподражаемые усы, мосье Пуаро, и немедленно приезжайте.

Но Пуаро не мог собраться так быстро. Он прежде всего тщательно привел в порядок свой костюм, потом уделил необходимое внимание усам и лишь после этого тронулся в путь.

Дверь очаровательного особняка леди Четертон была открыта настежь, и из нее доносились такой гул и рев, словно вы очутились у ворот зоологического сада, где взбунтовались все его обитатели. Леди Четертон, которая одновременно развлекала беседой двух послов, одного регбиста с мировым именем и евангелического проповедника из США, увидев Пуаро, тут же быстро сбыла их с рук.

— Мосье Пуаро, как я рада вас видеть! Нет, нет, не пейте этот отвратительный мартини. У меня для вас найдется кое-что получше — щербет, который пьют султаны Марокко. Он в моей маленькой гостиной наверху.

И она стала быстро подниматься по лестнице, приглашая Пуаро следовать за нею. На секунду задержавшись, она бросила через плечо:

— Я не могла отменить этот вечер, потому что очень важно, чтобы никто ничего не заподозрил. Слугам я обещала хорошо заплатить, если будут держать язык за зубами. В конце концов, никому не хочется, чтобы его дом превратился в крепость, осаждаемую репортерами. А бедняжка и без того столько перенесла за эти дни.

На площадке второго этажа леди Четертон не остановилась, а стала подниматься еще выше. Запыхавшись, несколько озадаченный Пуаро еле поспевал за нею.

Наконец леди Четертон остановилась, бросила взгляд через перила вниз и распахнула одну из дверей.

— Я привела его, Маргарита! — воскликнула она. — Видишь, привела. Вот он! — И с торжествующим видом леди Четертон отступила в сторону, давая Пуаро пройти в комнату. Затем она тут же выполнила несложный ритуал представления: