Месть Нофрет

— Маргарита Клейтон — мой самый-самый близкий друг. Вы обязаны помочь ей, мосье Пуаро. Маргарита, это тот самый знаменитый Эркюль Пуаро. Он сделает для тебя все, что ты попросишь. Не так ли, мой дорогой мосье Пуаро?

И, не дожидаясь ответа, который, по ее мнению, мог быть только один (ибо леди Четертон недаром слыла избалованной красавицей), она поспешила к двери и стала быстро спускаться по лестнице, неосторожно громко бросив на ходу:

— Я должна вернуться к этим ужасным гостям…

Женщина, сидевшая на стуле у окна, поднялась и пошла навстречу Пуаро. Он узнал бы ее, даже если бы леди Четертон и не назвала ее имени. Этот большой, покатый лоб, подобные темным крыльям полукружья волос на висках, широко расставленные серые глаза! Черное платье с высоким воротом, плотно облегающее фигуру, подчеркивало совершенство форм и матовую белизну кожи. Это было лицо, поражающее скорее своей оригинальностью, чем красотой, — одно из тех странно пропорциональных лиц, какие можно увидеть на портретах итальянских примитивистов. Да и во всем облике ее было что-то средневековое, какая-то пугающая чистота и невинность, которая, как подумал Пуаро, куда опасней утонченной распущенности. Когда она заговорила, в голосе ее была детская непосредственность и простота.

— Эбби говорит, что вы можете мне помочь. — Она серьезно и вопрошающе посмотрела на него.

Какое-то время Пуаро стоял не двигаясь и внимательно разглядывал ее.

Однако в его взгляде не было ничего, что позволяло бы заподозрить его в неделикатном любопытстве. Так врач смотрит на нового пациента.

— Вы уверены, мадам, — наконец промолвил он, — что я могу вам помочь?

Щеки ее порозовели.

— Я не совсем вас понимаю…

— Что вы хотите, чтобы я для вас сделал?

— О! — Казалось, она была обескуражена. — Я была уверена, что вы знаете, кто я…

— Я знаю, кто вы. Знаю, что ваш муж был убит ударом кинжала и что майор Рич арестован по обвинению в убийстве.

Краска на ее лице стала гуще.

— Майор Рич не убивал моего мужа.

— Почему вы так думаете? — быстро спросил Пуаро.

Она вздрогнула и растерянно произнесла:

— Простите, я не понимаю…

— Я смутил вас, задав не совсем обычный вопрос, не тот, который неизменно задают полиция, адвокаты. Они спросили бы: «Почему майор Рич убил Арнольда Клейтона?» Я же ставлю вопрос по-другому: «Почему вы уверены, что он его не убивал?»

— Потому… — она запнулась, — потому что я очень хорошо знаю майора Рича.

— Так, вы хорошо знаете майора Рича, — ровным голосом повторил Пуаро.

А затем после секундной паузы резко спросил:

— Как хорошо?

Он не знал, поняла ли она его вопрос. Про себя же он подумал: передо мною либо очень наивная и непосредственная натура, либо коварная, хитрая и искушенная женщина… И должно быть, не я один пытаюсь это разгадать, встречаясь с Маргаритой Клейтон.

— Как хорошо? — Она растерянно смотрела на него. — Лет пять, нет, почти шесть.

— Я не это имел в виду… Вы должны понять, мадам, что я вынужден задавать вам неделикатные вопросы. Вы можете сказать мне правду, можете солгать. Женщины иногда вынуждены лгать. Они должны защищаться, а ложь очень надежное оружие. Но есть три человека, мадам, которым женщина обязана говорить правду: духовник, парикмахер и частный сыщик, если, разумеется, она ему доверяет. Вы доверяете мне, мадам?

Маргарита Клейтон сделала глубокий вдох.

— Да, — ответила она. — Доверяю. — А затем добавила: — Я обязана вам доверять.

— Прекрасно, значит, все в порядке. Итак, что же вы хотите, чтобы я сделал — нашел убийцу вашего мужа?

— Да, должно быть… Да.

— Но это не самое главное, не так ли? Вы хотите, чтобы я снял всякие подозрения с майора Рича?

Она кивнула быстро, благодарно.

— Это и только это?

Он понял, что вопрос его излишний. Маргарита Клейтон была из тех женщин, которые способны в данную минуту думать лишь о чем-то одном.

— А теперь, — сказал Пуаро, — прошу прощения за нескромный вопрос. Майор Рич был вашим возлюбленным?

— Вы хотите сказать, были ли мы близки с ним? Нет.

— Но он был влюблен в вас?

— Да.

— А вы? Были ли вы влюблены в него?

— Мне кажется, да.

— Но вы не совсем в этом уверены, не так ли?

— Нет, теперь… теперь я уверена.

— Так. Следовательно, вы не любили своего мужа?

— Нет.

— Вы откровенны, это хорошо. Большинство женщин попыталось бы сейчас подробно объяснить мне свои чувства и тому подобное. Как давно вы замужем?

— Одиннадцать лет.

— Расскажите мне о вашем муже. Что он был за человек?

Она нахмурила лоб.

— Это очень трудно. Я сама не знаю. Он был очень молчалив, очень сдержан. Я никогда не знала, о чем он думает. О, разумеется, он был умен. Все считали, что он просто талантлив. Я хочу сказать, у себя на работе… Он, как бы это сказать… никогда не говорил о себе…

— Он любил вас?

— О, да. Должно быть, любил. Иначе он не принимал бы так близко к сердцу… — Она внезапно умолкла.

— Внимание других мужчин к вам? Вы это хотели сказать? Он ревновал вас?

— Должно быть, — снова ответила она. А затем, словно почувствовав, что эти слова нуждаются в пояснении, добавила: — Иногда он по нескольку дней не разговаривал со мной…

Пуаро задумчиво кивнул головой.