Месть мажора

Эрик протягивает руку за моей спиной и хватает бокал за ручку. Наши пальцы соприкасаются, их тут же бьет разрядом тока. Я отдергиваю руку, задеваю вилку, она звонко падает на плитку пола.

– Ой, прости.

От смущения не знаю, куда спрятать глаза, чувствую, как пылают щеки.

– Плевать, бывает.

Мы быстро завтракаем и едем в больницу. Уже в дороге меня начинает потряхивать, в голову лезут самые дурные мысли: «А если, и правда, Матвей виноват? Что делать? Нет, наверное, это чистая случайность».

Увы, Елена Ивановна, встречавшая нас у входа в отделение, разбивает мои надежды в пух и прах.

– Ариша, мама заговорила, – шепчет мне она, косясь на Эрика. – Послушай ее.

Бегу в палату, а у самой колени дрожат и ноги подгибаются, вот-вот упаду. Мажор догоняет и берет меня под руку.

– Не волнуйся, я с тобой.

– Мамочка, – бросаюсь к кровати.

Сегодня мама выглядит бодрее, в ее глазах появился блеск, губы растягиваются в неловкую улыбку, лицо кажется немного асимметричным.

– Не пугайся, – спохватывается Елена Ивановна, заметив мою панику. – Это нормально. Анне придется многому научиться, застоявшиеся мышцы год были без работы.

– Мамочка, – глаз не могу отвести от родного лица.

– Ариша, – почти нормально говорит она. – Доченька.

Слезы собираются в морщинках и скатываются по щекам. Эрик протягивает салфетку, я промокаю влагу и боюсь задать главный вопрос.

– Расскажите, что с вами случилось? – выручает мажор.

– Я не верила следствию. Ты не могла убить человека. А уж бросить его…

Мама начинает говорить медленно, с придыханием, короткими фразами. Она останавливается, передыхает, я обеспокоенно следу за выражением ее лица, Елена Ивановна тоже стоит рядом со шприцом в руках.

– Мама, не говори больше, не надо, – умоляю ее.

– Надо, дочка, – новая пауза. – Матвей, когда приходил ко мне, отводил взгляд. Я спрашивала подробности аварии, он злился, – секундная передышка. – А потом и вовсе пропал, на звонки не отвечал. Я сходила с ума от мыслей… спать и есть перестала. А еще флешка…

Мама замолкает. Она тяжело дышит, облизывает губы, я подношу стакан с водой и даю ей трубочку. Эрик переминается на месте, с хрустом сжимает пальцы в замок.

– Простите, какая флешка? – не выдерживает он.

– Из Мерседеса.

– Там была флешка? – теперь он смотрит на меня.

– Да. Наверное. Я не помню, – отвожу взгляд.

– Д-да, была. Точно знаю, – говорит мама. – Вот я и спросила у Матвея, куда она пропала.

Глава 28. Арина

– Что? – теряюсь я, растерянно смотрю на врача и мажора, думая, что ослышалась, но по их вытянутым лицам понимаю: мама сказала именно это. – Зачем? – из сведенного спазмом горла вырывается стон. – Ну, зачем?

– Ариша, прости, – лицо мамы кривится, щеки мелко подрагивают. – Я извелась вся…

– И что Матвей?

– Он занервничал, накричал на меня, ушел… Хлопнул дверью. Я была в шоке… позвонила его матери. Алевтина тоже спустила всех собак на меня. Заявила, что ты, – она судорожно всхлипывает, от слез уже мокрая наволочка. Пытаюсь ее остановить, но она продолжает: – Сказала, что ты преступница и сломала жизнь ее сыну.

– О боже! Мама! Зачем? – у меня вырывается стон.

– Это еще не все, слушайте дальше, – прерывает меня Елена Ивановна. – я сама расскажу. Доктор, или разъяренный тем, что Анна по-прежнему муссирует тему аварии, или напуганный, кто его знает, врывается в ваш дом и набрасывается на маму. И тогда она прямо в лоб его спрашивает, не он ли был за рулем?

– Бешеный… как собака… Никогда таким его не видела… испугалась, – шепчет мама.

– Он носился по дому, опрокидывал стулья, сбрасывал на пол посуду, – продолжает за нее врач. – Анна пыталась его остановить, он оттолкнул ее, она упала, ударилась, а очнулась уже в больнице. Ни руки, ни ноги не шевелились, все понимала, а сказать ничего не могла.

– Ариша, доченька, он же мне как сын был… Матвей…

– Все! Молчи! Ничего не говори! Молчи!

Обнимаю маму, прижимаюсь лбом к ее плечу, боюсь, если оторвусь, закричу, вопль так и раздирает грудь, так и просится наружу. Глазам становится горячо, слезы скатываются с ресниц и падают на одеяло.

– Ты еще и защищаешь этого мерзавца? – возмущается мажор.

Он стоит возле кровати, прижав к бедрам кулаки, и раскачивается, как маятник, а мне хочется прислониться к нему, подхватить этот ритм, чтобы окончательно не сойти с ума. Отчаяние душит, туманит мозги.

С трудом поднимаюсь на ноги, иду к двери.

– Арина, ты куда? – бросается наперерез Елена Ивановна.

– Я сейчас… в туалет…

Выхожу из палаты медленно, едва переставляя ноги, но в коридоре срываюсь на бег. Влетаю в лифт, стремительно спускаюсь, вызываю такси. Думать нельзя, ярость клокочет внутри, требует выхода. Называю адрес дома родителей Матвея. В машине сижу, закрыв глаза, прокручиваю в голове рассказ мамы, сжимаю челюсти так, что еще миг, и сломаю их.

Телефон звонит, не замолкая, я выключаю его: нельзя отвлекаться, нельзя сбиваться с мысли! Матвей – вот главная цель. Именно с ним надо разобраться в первую очередь. Будет ли он со мной разговаривать? Нет, не будет, если серьезно не надавить.