– Ваше благородие, как есть нету, к ночи токмо должон прийтить.
– Покажи карманы.
Надзиратели обыскали задержанного и нашли у него нож.
– А где топор, которым Егорка людей убивает? – жестко спросил статский советник.
– Не могу знать, ваше благородие.
Побединский вполсилы врезал Самодурову в ухо:
– К господину Лыкову следует обращаться «ваше высокородие».
– Виноват… – заскулил разбойник.
Алексей Николаевич понял, что допрашивать его нужно прямо сейчас, пока он не пришел в чувство.
– Говори, потом поздно будет, – завил он с угрозой, садясь напротив задержанного. – Где искать твоего дружка, ежели он к ночи вдруг не придет?
Гервасий молчал, озираясь по сторонам. Сыскные молча и умело проводили обыск. Сергей подошел к шефу и протянул ему клочок бумаги:
– Лежало за божницей.
Статский советник глянул: какие-то каракули, похожие на план большой квартиры.
– Что это? – спросил он у Гервасия.
– Не могу знать, ваше высокородие. Это ихнее, Егора Савватеевича. Он меня в неведении держит, святой истинный крест! Револьверт себе купил на днях. Боюсь, как бы не убил.
– За что же тебя убивать?
– А он эта, нервенный сделался. С тех пор как из Рязани мы, значитца, убёгли. Из себя зверь! Доходу тута никакого, деньги кончаются, в чужом городе и поговорить-то не с кем. Надо бы убираться в другое какое место, а средствов с гулькин этот самый…
– Ты мне зубы не заговаривай, тварь. Где у Сапрыги запасные норы? Кто его прячет? Скажешь, будет тебе смягчение приговора. Нет – каторга на долгий срок. За вами в Рязани и уезде три убийства.
Самодуров вдруг взбрыкнул:
– А где вы свидетелев возьмете?
Алексей Николаевич презрительно бросил:
– Как есть дурак… Во-первых, сыновья, отца которого вы зарубили. Они тебя запомнили и приметы описали. Помнишь, я, как вошел, сразу тебя узнал? А другие два случая, там вы наследили будь здоров. Про пальцевые отпечатки слышал?
– Не-ет…
– Сядешь в следственный коридор, тебе умные люди объяснят. Называется: дактилоскопия. Тут свидетели не нужны, судьи будут судить на основании научных методов. Ну? Еще раз предлагаю помочь дознанию. Зачтется. Потом поздно станет.
– Не знаю я ничего, ваше высокородие, – принял наконец решение сообщник убийцы. – Ведите меня в камеру на муку адскую!
И больше не сказал ни слова. Лыков остался недоволен собой: не сумел сломать арестованного, получить признание. Так часто бывает: злодеи тянут волынку до последнего, надеясь на мягкотелость суда присяжных. Кроме того, Гервасий очевидно боялся мести со стороны Князева. И счел за лучшее молчать.
Полицейские отвезли Самодурова в губернскую тюрьму на Московскую улицу. В доме оставили засаду. Но никто туда не пришел. Овражные жители заметили полицейскую операцию и предупредили Егорку Рязанского. Здесь, у Глеба, это было в обычае…
Глава 16
За двумя зайцами
Лыков лежал на кровати, а Сергей ходил по номеру туда-сюда и раздражал его.
– Что ты бегаешь, как тенятник[77]? Сядь, наконец.
Азвестопуло послушался и плюхнулся на стул.
– Ну сел. Делать-то что будем?
– Как обычно – вести дознание.
Помощник вздохнул:
– Каррамба! А помните, мы так же гонялись за бандой по Дальнему Востоку? Их тоже было четверо, и мы изымали их из популяции по одному[78].
– И ведь всех изъяли, – обрадовался Алексей Николаевич. – И этого поймаем, гаденыша. Он один остался.
– Таких искать труднее, чем целую банду. Одному легче, он не так на виду.
Сергей помолчал, потом объявил громко:
– Не того ефрейтора убил Егорка Князев, ох, не того!
– В каком смысле?
– Ну, он-то думал – какая разница? Все ефрейторы одинаковы, мелочь людская. Сколько этой сволочи на фунт идет? А Полудкин оказался из особого теста. Потому как отомстить за него приехал сам Лыков. И меня еще прихватил. Теперь держись, животное…
Азвестопуло опять вскочил:
– У атамана есть прием, который тогда его выручил. В Рязани запахло жареным, и Сапрыга перебежал в Саратов. Разбойничал, прибился к шайке местных головорезов, завел бабу. Когда дубровинцы взяли шайку Лаврентьева за пищик, он сделал обратный ход – вернулся в Рязань. И все ему сошло с рук. За два года рязанские сыскные забыли о нем.
– И что?
– А то, что он может опять кинуться на прежнее место. Егорка человек недалекий. Что один раз сработало, сработает снова, думает он.
Лыков прикинул и возразил:
– Нет, слишком мало времени прошло. Он понимает, что в Рязани его забыть еще не успели. Полагаю, он здесь. Нашел притон и сидит тише воды ниже травы. И вопрос всего один: как нам отыскать это убежище.
– Облава, – лаконично подсказал грек.
– Облава… Саратов крупный город, в нем много потаенных мест. Трясти их по очереди? Егор Савватеич станет переходить из своей норы в уже обысканное место – они всегда так делают. А все дыры зараз не обшаришь. Но облаву все равно надо проводить, хуже от нее не будет. Вдруг и Ваньку Сухого поймаем? Надо толковать с полицмейстером – пусть почистит улицы.