Месть – блюдо горячее

Гартвиг расспросил разведчика о его заданиях, особо отметив необходимость обоснованного ответа сербскому премьер-министру. И Павел, не удержавшись, спросил:

– Ваше превосходительство, насколько справедливы слова, что как захочет Старик, так и будет? Мир или война зависят от его желания. Ведь так не бывает. Он же не Господь Бог.

Гофмейстер долго молчал, сверля штабс-капитана взглядом. Потом ответил:

– Никола Пашич не Господь Бог, это верно. Но в Сербии он влиятельнее короля. Петр лишь марионетка в его руках. Короля мало упоминают даже патриотичные горожане, сидя в кафанах.

– И как к этому относиться?

– С уважением, господин штабс-капитан, как же еще? Сербия наш главный союзник на Балканах, особенно после потери Болгарии. Мы тут имеем большой моральный капитал. Однако он предполагает и ответственность. Старик не хочет войны и старается ее не допустить по мере своих слабеющих сил. Но офицерство перетягивает общественное мнение на свою сторону.

– Николай Генрихович, – осмелел окончательно разведчик. – А зачем нам эта война?

Взгляд у гофмейстера сделался обжигающим.

– Но как ее теперь избежать? И сколько можно подставлять швабам то левую, то правую щеку? Нет, пора выяснить мечом, кто будет править на Балканах.

– Тогда мы должны удовлетворить просьбу сербской армии. Ведь они оттянут на себя несколько австрийских корпусов. И тем помогут нашим войскам на поле боя. А мы считаем, много это, тридцать шесть горных пушек, или урезать заявку? Давайте передадим им хотя бы заручные мосинки.

– Мосинки понятно, это наши трехлинейки. А что такое заручные?

Штабс-капитан пояснил гофмейстеру:

– Это винтовки, которые остаются в полках от некомплекта чинов. Они пылятся в арсеналах.

Гартвиг развел руками:

– Вы офицер, а я дипломат. Скажите мне, как надо помочь союзнику, а я доведу до сведения начальства. Сколько всего корпусов у Двуединой монархии?

– Шестнадцать. Три или четыре им придется бросить на Сербию. Может, даже пять, если Италия не вступит в войну на стороне Антанты.

– Большое подспорье нашим войскам в Галиции!

В конце беседы посол поднял еще одну важную тему:

– Напишите Монкевицу, что надо прислать сюда русский морской отряд. У немцев господство на воде – целая флотилия. Они прорвутся мимо столицы, высадят десант в тылу… Хорошо бы заранее перекрыть реки. И там, и там имеются острова: Большой и Малый Цыганские на Саве, Большой Военный и Кожара на Дунае. Между ними удобно ставить минные банки, как говорили мне приезжавшие сюда моряки. Когда начнется стрельба – поздно будет…

Собеседники также договорились, что в донесении разведчика Монкевицу насчет заявки премьер-министра будут стоять бо́льшие цифры. И штабс-капитан удалился.

Через час ему в номер принесли сообщение: майор Танкосич ожидает штабс-капитана в… бане подофицерской школы. Надо сказать на входе: к Воиславу, и русского проведут. Адрес стоял такой: Верхняя крепость, возле тюрьмы.

Приглашение отдавало чудачеством, но в гостях, как в неволе. И Лыков-Нефедьев отправился в Калемегдан. Отыскал часового на входе в корпус школы, сообщил ему пароль. Тот вызвал подчаска, и разведчика повели внутрь. Вскоре он уже входил в чистое просторное помещение раздевальни. За столом сидел укутанный в простыню человек с острыми, загнутыми кверху усами и насмешливыми глазами.

– Здравствуй, Павел, – сказал он приветливо по-немецки. – Раздевайся и садись, сейчас принесут пиво.

Штабс-капитан замешкался, но серб добавил:

– Нам надо серьезно поговорить, а здесь никто не подслушает.

И Брюшкин начал стягивать с себя костюм. Когда он разделся до пояса, Танкосич ахнул и обежал вокруг гостя:

– Вот это да! Я позову Аписа, он сам атлет и любит атлетов. Только учти, подполковник захочет испытать твою силу.

– Мне уже говорили об этом. Пускай попробует.

– Ха! Я тебя предупредил…

Они сели напротив друг друга и обменялись внимательными взглядами. Потом серб заговорил:

– Мы желаем войны, а Старик тянет нас назад. Россия ведь тоже хочет наказать Австрию, верно?

– Многие хотят, но другие боятся, – уклончиво ответил русский.

– А ты сам за что? Спрошу иначе: ты мне брат или не брат?

– Вот даже как, – решил не спускать Павел. – Если я скажу, что против бойни, ты выгонишь меня на улицу?

– Нет, конечно, но в сердце моем поселится разочарование. Скажи, тебе уже приходилось воевать? Ты убивал людей?

– На секретной службе случалось попадать в разные переделки, в том числе опасные. Но в открытом бою я не был и никого не убил.

Майор вздохнул:

– А я уже много повоевал. Считаюсь метким стрелком и отправил на тот свет изрядно врагов. Что ж, попробуем понять друг друга. Только сначала я пошлю за Аписом. Не каждый день к нам приезжают русские с такой мускулатурой.

Серб вызвал дневального и отдал распоряжение. Как раз принесли дюжину вайфертовского[52] пива и закуски.

– Давай сначала искупаемся, – предложил штабс-капитан. – Я с дороги, хочу расслабиться.

– Давай, – согласился майор. – У нас по турецкому обычаю хаммам. Любишь хаммам?

– Никогда не пробовал, только слышал.