Месть Аскольда

— Какую награду хочешь, старче? — спросил князь, достав из-за пояса кисею с деньгами.

— Убери, — колдун покачал головой, — отдашь сиротам. И не гневайся, коли что не так. Не творю судьбу — только разгадываю.

Что бы ни говорили о дебренском колдуне, чудо он совершил на глазах князя: Мирослав самостоятельно забрался на лошадь.

— Много я повидал волхвов, но такого — впервые, — заметил князь.

…Ночь застала их в лесу. Дружинник развел костер. Даниил и Мирослав лежали рядом.

— Спасибо, князь, — заговорил боярин, — ты спас меня.

— Благодари волхва, я-то что…

— Нет, князь, кабы не ты, я бы не решился.

— А раньше был решительным и твердым, — усмехнулся Даниил.

— Прости, князь, — заволновался вдруг боярин.

— Ты о чем? — князь приподнял голову.

— Все о том же. О том чертовом короле. Никакого мира я с венгром не заключал. Наврал тебе Андрей, что я отдал Александру назад Бельц и Червень.

— Э-э, сколько лет прошло, а ты все о старом… Скажи лучше, слышал ли о козельском воеводе Сече?

— Как не слыхивать! Это ведь он недавно с Михаилом водил полки на помощь Конраду? Знатно, говорят, они покрушили Литву и пруссов…

— Так вот, погиб этот воевода.

— Неуж? — старик поднялся и перекрестился. — Царствие ему небесное. Кто ж посмел пойти на такое черное дело?

— Татары.

— Татары… — протяжно повторил старик и на мгновение замолчал. — Многие города они полонили и, вишь, до Козельска добрались, будь они неладны.

Костер догорал, становилось прохладнее. Боярин натянул на себя тулуп. Князь повернулся на бок, приподнял голову и оперся на руку.

— Воевода, сказывали, поломал им зубы, и убрались пока татары восвояси. Как думаешь, вернутся?

Мирослав задумался, глядя на догоравший костер. Вдруг решительно сбросил тулуп.

— Э-эх, дровец подбросить некому, — закряхтел он и попытался подняться.

— Лежи, лежи, — придержал его Даниил и легко вскочил на ноги. — А я рад, Мирослав, что везу тебя домой здоровым. Боярыня тоже будет рада.

Князь подбросил несколько поленец. Огонь весело затрещал сухими дровами.

— Расстроил, признаюсь, колдун меня своим предсказанием, — поудобнее устраиваясь, проговорил он.

— Это ты насчет детей? Плюнь, — успокоил боярин. — Одни у тебя малы, других пока нет. Встретится на твоем пути другой баальник — иное скажет. Кстати, как твой Шварн? Мне кажется, весьма смышленый парнишка.

— Стареешь ты, дядька, — рассмеялся князь. — Тоже мне, детки малые! Шварну хочу уже Холмск отдать. Воеводу бы ему хорошего.

— Да, — покачал головой Мирослав, — бежит время. Давно ли я носил его на руках? А насчет татар, я думаю, — вернутся, — боярин вздохнул. — Когда первые появились, ты еще отроком был. А ведь вон вновь пришли. И опять придут, — он зябко поежился.

Князь взял длинную ветку и стал подталкивать обгоревшее дерево к огню:

— Я тоже так думаю. Недавно князь Мазовецкий звал меня к себе.

— Зачем? — забеспокоился отчего-то боярин.

— Татары не дают покоя, — ответил Даниил. — Он понимает, что в одиночку ему не устоять.

— Не ожидал такой прыти от ляха. А что венгерский король? — Мирослав пытливо уставился на Даниила.

— Венгерский король молчит. Занят, видать, своими делами.

— Скорее, осторожничает Бела. Мазовецкий видит, что никто не шевелится, вот и стал собирать силы под свои стяги. Многих он кликал?

— Меня да герцога Силезского Генриха. Да еще этого дутого тевтонца. Послал весть венгру, а еще… кому бы ты думал?..

Мирослав сощурился:

— Уж не Михаила ли?

— Его!

— Да он в уме ли?! — воскликнул боярин.

— Нет, боярин, на сей раз лях был в уме. Прав он. Нам давно надлежит объединить силы, чего некоторые русские князья никак не хотят понять, — в свете огня лицо Даниила видится серьезным.

— Понимать-то они понимают, — задумчиво произнес Мирослав, — да вот гордыня не позволяет им этого сделать. Скажи, Даниил, сам-то ты пошел бы под михайловскими стягами против татар?

Князь такого вопроса не ожидал. Брови сошлись на переносице.

— Эгей! Молчишь, Данилушка? То-то же! — торжествующе воскликнул дядька.

— Ну почему же, — князь решительно повернулся к боярину, — я бы… пошел. Не веришь?

— Верить-то, Даниил, верю, но… — боярин безнадежно махнул рукой. — В одной стае двух вожаков не бывает. Плохо, когда много стай и у них сильные вожаки. Тогда они грызут друг другу глотки. Нельзя иметь рядом сильного вожака. Сам вожак должен быть беспощадным.

— Прав ты, Мирослав, — князь уселся поудобнее. — Я в этом убедился, когда, если помнишь, простил своих бояр за измену. И чем они отплатили?

— Как же, помню. Боярин Изяслав залил тебе вином лицо, и ты это ему простил.

Мудр ты, Даниил. Не хотел вновь проливать кровь.

— Не в этом дело. Ты помнишь, каких усилий нам стоило взять Бельз? С чем бы я пошел вновь на своих врагов?

Боярин заерзал. На лице его заиграла лукавая улыбка. От князя не ускользнула эта перемена.

— Эк, ты махнул! А я-то думал, что спасла боярина его… дочь. Слаще медка была у него девка.

Князь смешался:

— Ты чего, дядька?

Мирослав, словно боясь, что его услышат, наклонился к Даниилу.