Месть Аники дес Аблес

— Ты, — сказал Ашш-Ольгар и совершенно не постеснялся пнуть распростёртого старшину, — приведёшь мне коменданта в дом губернатора через час. — Ты, — ещё пинок, уже другому стражнику, несильно, видимо, просто чтобы обозначит кто именно, но меня это всё равно коробит. Не забывай, Ика, он живёт совершенно другими принципами. И если где-то он поступил так же, как поступила бы ты, как ты считаешь правильным, это вовсе не значит, что руководствовался тем же! — Отведёшь нас к губернатору, прямо сейчас. А ты… ты стоишь на воротах и молчишь до завтрашнего утра. А завтра комендант вас накажет… возможно, уже новый комендант.

Вот так мы и отыскали дом губернатора.

ГЛАВА 12 Гнев Императора

Я уже знала, что губернатор — весьма отдалённый родственник семьи дес Аблес, которая, кажется, целиком впала в высочайшую немилость, и что велика вероятность, что он как-то причастен к этой мутной истории со жребием, да и происшествие на воротах явно не добавило Императору расположения к Ларейго Виндесу, но чтобы вот так…

Мы попали как раз на семейный ужин — всё семейство Виндес: очаровательная жена, трое детей — старшему четырнадцать, а младшей всего два или три, и сам Ларейго, чинно сидели за столом в малой, она же голубая, гостиной, и ожидали горячее, когда на пороге совершенно бесцеремонно возник Император Ашш-Ольгар. И тоном, не допускающим никаких возражений, сообщил:

— Я к Вам присоединюсь. Нет-нет, не вставайте.

Не зная, куда себя деть — мне-то присоединиться никто не предлагал, я встала за стулом Императора. Чувствовала себя при этом до крайности глупо — стою, словно служанка, следящая за тем, чтобы кубок господина был полон, или же наоборот — как строгая мама, контролирующая, чтобы ребёнок всё-всё съел. Впрочем, не дай небо такого ребёнка.

— У Вас чудесные дети, Ларейго, — сказал Император, и я ощутила какой-то недобрый холодок. — Но я устал, зол и не хочу тратить время на переливание из пустого в порожнее. Поэтому Вы мне сейчас расскажете всё, что знаете, или же ваши дети очень быстро закончатся. Мне бы этого не хотелось, а Вам?

Бледный как снег, губернатор заверил, что ему, конечно же, тоже. Но, видимо, до конца он в угрозу не поверил, как, впрочем, и я, и когда Император спросил «Где Оллистас Брау?», ответил, что первый раз слышит это имя. И тут же его старший сын беззвучно повалился на стол и сполз на пол. Мне, как и семье Виндес, потребовалось время, чтобы понять, что произошло. Ларейго ещё молчал, его жена стояла на коленях возле бесчувственного тела — я видела лишь лицо бедного подростка, и оно и в самом деле было безжизненно, а Император уже поторопил:

— Я жду! — сказал он, и девочка лет десяти вдруг начала надрывно кашлять.

У меня не было никаких особых мыслей, я не рассуждала и не сомневалась — это был, скорее, какой-то инстинкт — что такому чудовищу, хладнокровно убивающему детей, нет места в этом мире. И плевать на то, что он может быть другим. Достаточно того, что бывает таким, и точка.

Сжать руку на рукояти ножа, быстрое и точное движение… и всё могло бы быть кончено, не хватило буквально пары сантиметров — меня швырнуло на колени, выворачивая руки за спину, заставляя шипеть от боли и бросить нож, и не давая толком вдохнуть, не то что заговорить. И всё это даже не поворачивая головы, потому что Ларейго начал говорить. Всю его исповедь я так и простояла на коленях, с ужасом глядя на ещё сидящих за столом детей — с ними явно было что-то не так, не ведут себя так неподвижно и безразлично обычные дети, особенно, когда такое творится на их глазах. Неужели он и их уже убил, и лишь держит иллюзию, чтобы губернатор продолжал рассказывать?! Зачем-то я слушала и пыталась запоминать, что именно он поведал, хотя это мне уже вряд ли пригодится. Не знаю ни одного случая, когда бы Ашш-Ольгар простил прямое покушение на себя. А хотя нет, знаю — дель Нарго как-то смог убедить, что живым будет полезнее. Но вот насчёт себя у меня нет ни малейших идей, кроме самой пошлой. Но так я не хочу. Я вообще с этим чудовищем ни о чём договариваться не хочу. Пусть смерть. Кажется, роду Аблес её в любом случае не избежать.

Ларейго всё говорил, а я ждала, что вот-вот и он покроется этими ужасными узорами и покинет наш бренный мир, но нет. То ли кровь Аблес была в нём слишком слаба, то ли он искусно лавировал, не касаясь смертельных тем, то ли дядюшка Артуро был вовлечён в разнообразные тайные делишки, а Виндес не замазан именно в тех… Зато да, он признавался, что убил дворецкого из Имения дес Аблес — понял, что началось расследование, и заметал следы. Отобранных якобы на службу Императору — да, переправлял куда было велено, что с ними там происходит — не интересовался. Куда именно — конечно, расскажет и покажет.