Месть Агонии

— Миледи, я полагаю, что женщины и так многих защищают. Например собственных детей или родителей. Что делать женщине, если ее муж погиб на войне или, скажем, от нечисти? Она станет защищать близких, разве нет? Но я ведь говорю не о том, чтобы защищать родных людей. Я говорю о готовности помочь незнакомцу, если это необходимо. По вам видно, что вы в замешательстве, и вам нужна помощь- я не могу просто закрыть на это глаза.

— Думаете, я в замешательстве? — рассмеялась вамп. — Вы необычайно милы, милорд.

— Конечно, ведь вы ранены. Уверен, что на вас напали. Здесь места дикие, поселений мало, а людей, которые обладают средствами — единицы. Думаю, вы ехали к нашему графу, но я могу и ошибаться, простите за дерзость. На вас напали и, возможно, убили всех… У вас потрясение, и вы не чувствуете боли. Возможно у вас есть еще раны, только вы не знаете о них.

— Поразительная фантазия!

— Миледи, прошу вас подождать! Я приведу лекаря, а после мы отправимся к графу. Я сумею вас защитить. Здесь вам совершенно ничто не угрожает!

Он решительно поднялся. Но рыжая остановила его тем, что сдернула с головы капюшон. Она не представляла как сейчас выглядит, но не трудно догадаться, что после многочисленных трансформаций, убийства всех, кто был в замке и сожжения родового гнезда последнего из потомков тех охотников, ее лицо, как минимум смотрелось не слишком презентабельно. Смесь сажи, крови и просто грязи хорошо ощущались на лице и шее.

Юнца перекосило и он замер в полуповороте. Видимо, он никогда не сталкивался с подобным, и сейчас пытался переварить новую реальность. Он вбил себе в голову, что говорит и проявляет заботу о благородной деве, но они так не выглядят, даже при страшных трагедиях. А если и выглядят, то не говорят при этом спокойно, учтиво и даже насмешливо, а ведь она не раз за время короткой беседы, словно издевалась над ним. Будто она не избита и в крови, а на пикнике. Рыжей буквально через минуту надоело смотреть на округлившиеся глаза молодого мужчины и она нарушила молчание первой.

— Спешу вас огорчить, милорд, но поехать с вами к графу я не смогу. Дело в том, что туда больше никто поехать не сможет. Его замок, как впрочем и он, сейчас горит. А как понимаете, если там все полыхает, то никто мне помочь не сможет. Да, и вы, хоть и очень милы, но буквально через секунду броситесь на меня, забыв про красивые речи о благородстве. Вполне возможно вашим первым трупом станет женщина. Уверена, что изучая этикет в каком-нибудь лицее вы не думали, что сможете убить женщину. Вы так воспитаны, что это кажется вам бредом. Однако, я уверена, что все ваше благородство улетучится, и вы воспылаете ко мне истинной ненавистью. Мой юный наивный герой, мне правда искренне жаль, что ваши мечты и такой стальной стержень морали пошатнется в столь юном возрасте и из-за меня — она ласково, по доброму улыбалась ему, и ей действительно было жаль. Он почти убедил ее в том, что и правда верит в то, что говорит.

— Почему… вы так думаете? — тихо, запинаясь спросил слуга, не сдвигаясь с места.

— Дело в том, что вашего хозяина и всех, кто был в том замке убила я, — спокойно и без эмоций сказала Марэна, и ей понравились, как прозвучали эти слова, сказанные в глаза не вампиру, а человеку. Она давно не говорила так откровенно с человеком, да и с вампирами тоже.

— Я сделала это, потому что его предок принимал участие в убийстве самого дорогого для меня разумного. Скажу вам даже больше, я и сюда пришла с одной целью — убить всех этих охотников, потому что они вырезают детей моего любимого друга. Понимаете, вампиры очень редко размножаются, как люди. Для нас те, кого мы обратили в вампира — больше, чем просто наше потомство. Мы заботимся о них, причем намного больше, чем люди. У людей может быть любовь к детям, а может и не быть. У вампиров не так, для нас нет ничего дороже сотворенных вампов. Мы умрем за них, убьем любого. Эти охотники, — она указала подбородком за спину юноши, — прибыли сюда, чтобы убить меня. Я не стану их разочаровывать и дам им такую возможность. А для вас у меня есть предложение. Молю, юный лорд, не поддавайтесь порыву разорвать меня на части и останьтесь здесь, в таверне. Это спасет вам жизнь и рассудок. Вы милы и наивны, и вы говорили правильные вещи. Не стоит, имея такой ум и веру, умирать по глупости.

Вамп медленно поднялась и обошла остолбеневшего юношу. Остановилась за его спиной. Дернула шнурок, который удерживал бархат на плечах. Ткань тут же тяжело упала на пол. А она осталась в своем наряде мести. И корсаж, и юбка платья уже давно потеряли свой первоначальный цвет. Кружева, украшавшие линию декольте и талию, были разорваны. Некогда дорогой атлас больше не переливался в золотом свете свечей, а смотрелся бурым пятном. Марэна понимала как выглядит, и от этого на душе становилось радостно. Она на мгновение прикрыла глаза, снимая отворот глаз. На самом деле простенькое внушение, но ему почему-то поддаются все люди. А после двинулась в сторону выхода.