Месть

Король пик.

С тех пор он обтрепался, края истерлись за пять лет пребывания в задних карманах, посередине пролегла грубая складка.

В их игре картинка означала свободу.

Сидни сказала себе, что не нарушает правила – по крайней мере, не она одна.

Затем бросила карту на пол и закрыла за собой окно.

VII

Последнее утро

Деловой центр Мерита

Виктор стоял на улице с украденной книгой в руке.

Он задержался в баре до полуночи, прежде чем заселиться в ближайший мотель, который явно не стремился привлечь внимание полиции. После нескольких беспокойных часов на скрипящих пружинах Виктор снова встал и прошел тридцать четыре квартала через бодрствующее сердце Мерита по адресу, который Джун набросала на потрепанной обложке.

119 Александер Плейс. В полдень.

Это оказалась художественная галерея. Большие стеклянные окна выходили на тротуар, сквозь них виднелись картины внутри. Был почти полдень, а Виктор еще не решил, войдет он или нет.

Он обдумал варианты, а также слова Джун.

Это может быть просто ловушка. Или это может быть возможность. Но в конце концов Виктора одолело чистое любопытство. ЭO, которой удалось избежать сети ЭОН. Женщина, которая стояла на своем вместо того, чтобы бежать.

Виктор пересек улицу, поднялся по трем невысоким ступенькам и вошел в галерею Уайт Холл.

Она была больше, чем казалось с улицы, – ряд широких пустых комнат, соединенных между собой арками. Абстрактные картины усеивали стены, пятна цвета на белом. В своем черном наряде Виктор чувствовал себя как чернильное пятно. Одежда идеально подходила для того, чтобы смешаться с толпой на улице, но была гораздо заметнее в такой суровой обстановке. Он не стал смешиваться, притворяться, что восхищается искусством, а просто отправился на поиски Марселы.

Горстка мужчин и женщин бродила по комнатам, но никто из них не был настоящим хозяином. Виктор заметил кобуры под облегающими костюмами, пальцы на открытых сумках. «Наемники», – подумал он, гадая, есть ли среди них Джун. Он не заметил никого похожего.

Зато нашел Марселу.

Она была в самом большом зале, спиной к нему, ее черные волосы были подняты наверх, вырез шелковой блузки спускался до лопаток. И все же Виктор понял, что это она. Не потому, что видел фотографию, а из-за того, как она стояла, со всей непринужденной грацией хищника. Виктор привык чувствовать себя самым сильным человеком в комнате, и было тревожно видеть эту уверенность в ком-то еще.

Они были в комнате не одни.

Худой мужчина в черном костюме прислонился к стене между двумя картинами. Его темные волосы были зачесаны назад, глаза скрыты за очками. Белые стены делали галерею неестественно яркой, но недостаточно яркой, чтобы прогнать тени – а значит, они тоже для чего-то служили.

– Никогда не понимала искусство, – произнесла Марсела достаточно громко, чтобы Виктор понял: она обращается к нему. – Я побывала в сотне галерей, смотрела на тысячу картин, ждала, когда почувствую вдохновение, ошеломление или восторг, но на деле чувствовала лишь скуку.

Она потянулась и прижала один золотой ноготь к поверхности картины. Под прикосновением Марселы полотно сгнило и осыпалось, куски плавно опустились на пол.

– Не волнуйтесь, – сказала она, поворачиваясь на одном металлическом каблуке. – Здание мое, и все в нем тоже. – Она подняла бровь. – Кроме вас, конечно. – Она бросила на него беглый взгляд. – Вам нравится искусство, мистер Вейл? Мой муж его любил. Он всегда любил красивые вещи. – Марсела подняла подбородок. – Как вы думаете, я красивая?

Виктор рассматривал ее – гибкие конечности, красные губы, голубые глаза, обрамленные густыми черными ресницами. Он перевел взгляд с нее на останки картины на полу галереи и обратно.

– Я думаю, ты сильная.

Марсела улыбнулась, явно довольная ответом.

Виктор почувствовал движение за спиной и оглянулся через плечо. В комнату вошел еще один человек, с бородкой и озорной улыбкой.

– Полагаю, вы уже встречались с Джун, – сказала Марсела, – в той или иной форме.

Мужчина подмигнул, его глаза ярко сияли.

– А это Джонатан, – сказала Марсела, щелкнув пальцами в направлении худого человека у стены.

Джонатан не ответил, лишь легко склонил голову.

– Значит, – сказал Виктор, – вместо картин ты собираешь ЭО.

Красные губы Марселы растянулись в улыбке.

– Знаешь, кем я хотела стать, когда вырасту?

– Президентом?

Ее улыбка стала шире.

– Сильной. – Ее стальные каблуки простучали по мрамору, когда она подошла к нему. – В сущности, все этого хотят. Давным-давно сила определялась происхождением – древностью крови. Затем деньгами – золотой век. Но я думаю, пришло время для новой эры, Виктор. Века самой власти.

– Дай угадаю, – сказал Виктор. – Я либо с тобой, либо против тебя.

Марсела поцокала языком.

– Какое примитивное мышление. Клянусь, мужчины так заняты поиском врагов, что забывают заводить друзей. – Она покачала головой. – Почему мы не можем работать вместе?

– Я работаю один.

Марсела понимающе подняла бровь:

– Теперь мы оба знаем, что это не так.

Виктор прищурился, но ничего не сказал. Марсела, казалось, была более чем счастлива вновь стать царицей сцены.