Месть

Лоренс не переставал удивляться, что не вызвали его, хотя, как продюсер, он должен был дать показания одним из первых. Надо подождать, думал он, настанет и его черед.

Полчаса спустя, когда Джейн увела Тома в сад, отец Лоренса подробнее рассказал обо всем, что произошло в то утро. Лоренс почти не слушал его. Он наблюдал за выражением лица Теи. Интересно, о чем она думает и почему до сих пор не проронила ни слова? В конце концов, не выдержав, Лоренс рявкнул:

— Мама, если тебе есть что сказать, так скажи, черт побери!

Тея в изумлении взглянула на него, но, не дав ей открыть рот, Лоренс продолжал:

— Ты, конечно, радуешься тому, что происходит. Надеешься, что я откажусь от Кирстен и позволю ей гнить в какой-нибудь мерзкой камере за то, чего она не сделала. Ну так позволь мне сказать…

— Довольно, Лоренс! — крикнул отец.

— Хочешь верь, хочешь нет, Лоренс, но я расстроена всем этим не меньше, чем ты, — сказала Тея. — И не только из-за того, что это может означать для тебя и Тома. Я готова признать, что совершила ошибку. Сейчас Кирстен нужна помощь. Наша семья поможет ей. Если потребуется, я внесу за нее залог. Я также беру на себя все судебные издержки. Если понадобится что-то еще — только попроси.

Гнев не позволял Лоренсу извиниться за свою вспышку и сказать, как он благодарен матери. Но когда Тея подошла к нему, села рядом и взяла его за руку, он прижался к ней. Тея, положив голову сына себе на плечо, обняла его.

Около пяти часов вечера зазвонил телефон, и Лоренс вскочил.

— Происходит что-то мерзкое, — сообщил Хеллерман. — Здесь уже побывали Диллис Фишер, половина исполнительного состава и члены съемочной группы.

— Черт с ними. Как Кирстен?

Хеллерман помедлил, и сердце у Лоренса замерло.

— Увы, не могу сказать ничего утешительного. Они готовы предъявить ей обвинение.

— Но они не могут этого сделать! — закричал Лоренс. — Она не виновата! Это Руби! Выслушайте меня. — Заметив, как родители обменялись взглядами, он понял, что они потрясены.

— Руби только что ушла, — прервал его Хеллерман. — Она пробыла здесь весь день.

— Что? Черт возьми, что она им наговорила?

— Этого я не знаю, но могу сказать, что они нашли состав для смеси сухого льда в доме Кирстен. И у них есть свидетель, утверждающий, что видел, как оба раза Кирстен что-то делала с канистрами.

— Он? — переспросил Лоренс. — Кто же это?

— Не знаю, как его зовут. И не видел его. Подождите минутку.

Лоренс услышал, как Хеллерман с кем-то разговаривает.

— Извините, Лоренс, — сказал он. — Кирстен только что предъявили обвинение. В обоих случаях — тяжкое преступление.

Около семи вечера снова позвонил Хеллерман и сообщил, что завтра утром в половине одиннадцатого Кирстен предстанет перед мировым судьей.

— Мы будем ходатайствовать об освобождении под залог, — сказал он. — Не знаю, удовлетворят ли нашу просьбу, но должен вас предупредить, что тяжесть обвинения заставляет сомневаться в этом.

— Они обвиняют не того человека, — голос Лоренса срывался. — Уверяю вас, это сделала Руби.

— Вы можете это доказать?

— Нет.

Хеллерман вздохнул.

— Поймите, Лоренс, даже если вы правы, это не изменит ситуацию с опекунством. Мы не успеем доказать невиновность Кирстен до того, как будет слушаться дело об опекунстве.

— Понимаю. — Лоренс ощутил полное поражение. — Как она держится?

— Хорошо, — ответил Хеллерман, понимая, что не стоит говорить Лоренсу правду. Кирстен была больна, даже полиция признала это, а потому после предъявления обвинения к ней вызвали врача.

— Если у вас будет возможность, Джеймс, передайте ей, что я ее люблю.

— Непременно, — пообещал Хеллерман.

Повесив трубку, Лоренс поднялся наверх и лег на кровать рядом с Томом. Все его чувства были обострены. Он вглядывался в его трогательную мордашку и размышлял, сможет ли жить, если Тома у него отберут.

Некоторое время спустя в комнату пришла Тея и села рядом.

— Мы отпустили Джейн ночевать к родителям, — тихо сказала она. — Кажется, сегодня звонил ее отец и узнавал, что происходит. Я подумала, что ей лучше повидаться с ними, поэтому Дон повез ее домой.

— Спасибо. Мне это следовало бы сделать самому.

— Ты собираешься поговорить с Руби? — спросила Тея.

— Да. Я съезжу к ней завтра утром, прежде чем встречусь с Пиппой.

— Пиппа здесь, дорогой. Она приехала минут десять назад.

Только сейчас, когда Лоренс взглянул на нее, Тея заметила слезы на его щеках и взяла его за руку.

— Я скажу ей, чтобы она его взяла, — сказал Лоренс, и голос его сорвался.

— Я так и думала.

— Нельзя допустить, чтобы он проходил через все это. Я понял, что все равно его потеряю. Ты согласна?

— Да, дорогой. Твой отец тоже так считает.

— Правда, я не уверен, поймет ли это Том, — сказал Лоренс, охваченный мучительным чувством утраты.

ГЛАВА 35

Она сидела одна и смотрела в окно на рассвет. Лицо ее было бледно, на сердце лежала свинцовая тяжесть. Рядом в колыбели был ее младенец. Он больше не плакал. Он молчал уже давно. Его лицо, когда-то такое теплое и нежное, стало теперь холодным и потрескалось. Пушистые реснички свалялись.