Мессианское наследие

Ко времени, когда Луи Наполеон стал императором, главной моделью и образцом успешной революционной республики, разумеется, были Соединенные Штаты Америки. Дело в том, что Соединенные Штаты сумели успешно совершить революцию на полтора десятка лет раньше Великой французской революции К тому же революция в Америке не завершилась ужасами террора или приходом к власти нового диктатора. Однако Соединенные Штаты мыслились не как новая республика в том смысле, в каком это слово употребляется в наши дни. Подавляющее большинство лидеров, принимавших участие в создании США, были масонами, и новая межэтническая общность с самого начала была задумана как идеальная иератическая политическая структура, базирующаяся на некоторых ритуалах и воззрениях масонства. Государство в целом рассматривалось как своего рода макрокосм, мондиалистская версия и расширенный вариант ложи. Более того, те самые лица, которые работали над созданием Декларации Независимости, поначалу не могли выдумать ничего лучшего, чем монархия. Американцы не любят вспоминать, что Джорджу Вашингтону, который возглавил борьбу первых тринадцати колоний за независимость и привел их к победе, при почти единодушном одобрении коллег было предложено принять титул короля.

Понятно, что мир накануне Первой мировой войны претерпел куда более радикальные изменения, чем в период между Наполеоном III и Джорджем Вашингтоном. И тем не менее сам факт обращения к идее монархии более чем показателен. В этой связи достаточно вспомнить, какой отклик находят за рубежом отношения между принцем и принцессой Уэльскими [154]. Вокруг их имен в массмедиа поднята самая настоящая шумиха, они давно стали объектом нездорового интереса и спекуляций и в известном смысле даже фигурами скандального шоу-бизнеса. И однако, неким непостижимым образом, они по-прежнему окружены ореолом мистического почтения, граничащего (это особенно относится к принцессе Диане) с обожанием, которого не знает никакой поп-идол или рок-звезда. Любопытно, что это особенно заметно в Америке, где республиканские принципы положены в основу конституции и «неравенство», заключенное в самой идее монархии, должно вызывать активное неприятие. В номере «Таймс» за пятницу, 8 ноября 1985 г., Майкл Байньон писал об истерии, окружавшей визит принца и принцессы Уэльских в Вашингтон:

«…американцы отличаются явной тягой к монархии. Народ США, состоящий из людей, чьи предки покинули Европу, спасаясь от тирании, людей, воспитанных в духе равенства и республиканских идеалов, до сих пор ощущает отсутствие стержневого, центрального символа государства, живого воплощения традиций и ценностей. Конечно, у США есть и флаг, и президент. Но флаг попросту неспособен удовлетворить все проявления патриотических чувств. А президент, будучи выражающим интересы какой-то одной политической партии, в принципе неспособен объединять и представлять в своем лице нацию в целом столь же убедительно, как монарх».

И далее:

«Многие американцы отвергли бы саму мысль о том, что они очень привязаны к старым европейским символам. Но они действительно привязаны к ним. Госпожа Жаклин Кеннеди привнесла некоторые из них в Белый дом, а Никсон попытался одеть охранников и часовых Белого дома в церемониальные мундиры с помпонами и аксельбантами. Однако в них они выглядели настолько смешно и неловко, что от этой затеи вскоре отказались. И вся церемония теперь сосредоточилась на персоне президента…»,