Месопотамия

Вдоль правого берега громоздились крепостные стены – тяжелые и неприступные для врагов, они подпирали собой холмы, сдерживая городскую застройку. Сразу же за мостом стояла таможня, городская стража в золотых доспехах, и гаишники с полосатыми жезлами останавливали фуры и легковушки, пытавшиеся проскочить через ворота, перерывали товар, тщательно осматривали багажники и чемоданы путников в поисках контрабанды и запрещённой литературы. Самих путников проверяли на чуму и сифилис, особо подозрительных сразу заворачивали и направляли в карантин, в серые бараки Красного креста, построенные возле автовокзала. С утра у охраны было особенно много работы – вылавливали торговцев, норовивших проникнуть в старый город подземными ходами и вагонами метрополитена, разворачивали с причалов сборища матросов, что, не заплатив пошлин и не задекларировав холодное оружие, выбирались наверх тайными тропами через сады и пустыри за политехническим. Торговый люд и путники, законно заплатившие налоги и попавшие таки за ворота, поднимались по разбитой брусчатке или проложенному новой властью асфальту до нагорных кварталов. Тут было больше солнца, но меньше зелени. На тесных улочках, изувеченных рекламой и забитых автомобилями, располагались банки и магазины, круглосуточные киоски с табаком и круглосуточные аптеки с микстурами. В витринах зелёными и розовыми красками горели платья и украшения, из магазинов слуги выносили тяжёлые бутыли с питьевой водой, спеша принести их на кухни, где повара разжигали огонь, готовя для хозяев изысканные итальянские и арабские блюда. В ресторанах и кофейнях появлялись первые посетители – из тех, что приехали из других городов или не могли после ночных приключений забежать домой перекусить, из тех, что неделями жили в отелях, ночных клубах и хотели просто побыть среди людей, влекомые утренним запахом коньяка. В дешёвых столовых собирались студенты, заливая пивом конспекты, доставали из-за пазух охотничьи ножи и грозились выпустить кишки преподавателям и деканам, рассказывали друг другу последние новости и читали вслух неблагонадёжные стихи. В дорогих ресторанах сидели бизнесмены и заключали соглашения, пуская себе лезвиями для бритья кровь и ставя ею подписи. Женщины на улицах пахли сном и любовью, дети бежали в школу, повторяя мысленно те удивительные истории, что снились им этой ночью. Голоса их поднимались в небо, встревоженные ими воздушные течения вздрагивали, замирали на миг и меняли направление своего хода.

А уже там, куда устремлялся свежий утренний воздух, в солнечном огне и в тополиных облаках, стояли церкви, мечети и синагоги, способные в случае опасности вместить всех жителей города, стояли памятники поэтам и основателям университета, лежали парки, по которым прогуливались привезённые из Азии и Южной Америки птицы и животные, возвышались театры, дворцы, ратуша, горсовет и центральный универмаг. По утрам дворники мыли лестницы, ведущие к памятникам и концертным залам, регулировщики отчаянно заворачивали велосипедистов, вылетавших на площадь и разгонявших стаи голубей и красных крикливых попугаев, профессора и советники добирались на рабочие места, чтобы заботиться об этом городе, защищать его от финансовых рисков и цивилизационных опасностей. Отцы города выходили на башни, осматривали сверху наполненные солнечной пылью кварталы, ловили едва слышный запах реки, доносившийся с юга, смотрели, как поблёскивает крылом самолёта речная поверхность на севере, слушали птиц, круживших над ними, обращали взоры к небу и просили святых о милости и заступничестве. Святые стояли в синем невидимом просторе, за потоками ветра и воздушными ямами, кормили с рук птиц, прислушивались к голосам снизу и отвечали отцам города примерно так.

– Мы делаем всё, что от нас зависит. А покольку зависит от нас далеко не всё, то и полагаться вам лучше не только на нас. Большинство жизненных неурядиц и душевных смятений происходят от нашего нежелания ежедневно делить свои поступки на хорошие и плохие. У нас есть наша любовь, но мы не всегда ею пользуемся. У нас есть страх, и мы полагаемся на него больше, чем нужно. У жизни две дороги: одна ведёт в рай, другая – в ад. Правда, во многих местах они пересекаются.

Марио