Месяц в деревне

Ракитин (глядит некоторое время на него и с горькой улыбкой пожимает плечами). Каково мое положение? Славно, нечего сказать! Право, даже освежительно. И прощание-то каково, после четырехлетней любви? Хорошо, очень хорошо, поделом болтуну. Да и, слава богу, всё к лучшему. Пора было прекратить эти болезненные, эти чахоточные отношения. (Громко Ислаеву.) Ну, Аркадий, прощай.

Ислаев (поднимает голову. У него слезы на глазах).Прощай, брат. – А оно того… не совсем легко. Не ожидал, брат. Словно буря в ясный день. Ну, перемелется… мука будет. А всё-таки спасибо, спасибо тебе! Ты – друг, точно!

Ракитин (про себя, сквозь зубы). Это слишком. (Отрывисто.) Прощай. (Хочет идти в залу… Ему навстречу вбегает Шпигелъский.)

Шпигельский. Что такое? Мне сказали, Наталье Петровне дурно…

Ислаев (вставая). Кто вам сказал?

Шпигельский. Девушка… горничная…

Ислаев. Нет, это ничего, доктор. Я думаю, лучше Наташу не беспокоить теперь…

Шпигельский. А! ну и прекрасно! (Ракитину.) Вы, говорят, в город уезжаете?

Ракитин. Да; по делам.

Шпигельский. А! по делам!.. (В это мгновение из залы врываются разом Анна Семеновна, Лизавета Богдановна, Коля и Шааф.)

Анна Семеновна. Что такое? что такое? что с Наташей?

Коля. Что с мамашей? Что с ней?

Ислаев. Ничего с ней… Я сейчас ее видел… Что с вами?

Анна Семеновна. Да помилуй, Аркаша, нам сказали, что Наташе дурно…

Ислаев. А вы напрасно поверили.

Анна Семеновна. Зачем же ты горячишься так, Аркаша? Наше участие понятно.

Ислаев. Конечно… конечно…

Ракитин. Однако мне пора ехать.

Анна Семеновна. Вы уезжаете?

Ракитин. Да… уезжаю.

Анна Семеновна (про себя). А! Ну, теперь я понимаю.

Коля (Ислаеву). Папаша…

Ислаев. Чего тебе?

Коля. Зачем Алексей Николаич ушел?

Ислаев. Куда ушел?

Коля. Я не знаю… Поцеловал меня, надел фуражку и ушел… А теперь час русского урока.

Ислаев. Вероятно, он сейчас вернется… Впрочем, можно за ним послать.

Ракитин (вполголоса Ислаеву). Не посылай за ним, Аркадий. Он не вернется. (Анна Семеновна старается прислушаться; Шпигелъский шепчется с Лизаветой Богдановной.)

Ислаев. Это что значит?

Ракитин. Он тоже уезжает.

Ислаев. Уезжает… куда?

Ракитин. В Москву.

Ислаев. Как в Москву! Да что, сегодня с ума все сходят, что ли?

Ракитин (еще понизив голос). Между нами… Верочка в него влюбилась… Ну, он, как честный человек, решился удалиться. (Ислаев, растопырив руки, опускается в кресла.) Ты понимаешь теперь, почему…

Ислаев (вскакивая). Я? я ничего не понимаю. У меня голова кругом идет. Что тут можно понять? Все улепетывают, кто куда, как куропатки, а всё потому, что честные люди… И всё это разом, в один и тот же день…

Анна Семеновна (заходя сбоку). Да что такое? Господин Беляев, ты говоришь…

Ислаев (нервически кричит). Ничего, матушка, ничего! Господин Шааф, извольте теперь заняться с Колей вместо господина Беляева. Извольте увести его.

Шааф. Злушаю-с… (Берет Колю за руку.)

Коля. Но, папаша…

Ислаев (кричит). Пошел, пошел! (Шааф уводит Колю.) А тебя, Ракитин, я провожу… Я лошадь велю оседлать, буду ждать тебя на плотине… А вы, маменька, пока, ради бога, не беспокойте Наташу – да и вы, доктор… Матвей! Матвей! (Уходит поспешно. Анна Семеновна с достоинством и грустью садится. Лизавета Богдановна становится сзади ее. Анна Семеновна поднимает взоры к небу, как бы желая отчудиться от всего, что происходит вокруг нее.)

Шпигельский (украдкой и лукаво Ракитину). А что, Михайло Александрыч, не прикажете ли довезти вас на новой троечке до большой дороги?

Ракитин. А!.. Разве вы уже получили лошадок?

Шпигельский (скромно). Я с Верой Александровной переговорил… Так прикажете-с?

Ракитин. Пожалуй! (Кланяется Анне Семеновне.) Анна Семеновна, честь имею…

Анна Семеновна (всё так же величественно, не поднимаясь с места). Прощайте, Михайло Александрыч… Желаю вам счастливого пути…