Месяц на пределе. Как я жил и тренировался со спецназовцем

«Быть «морским котиком» — значит защищать то, что считаешь своим», — сказал он однажды. Может быть, он говорил о защите демократии и свободе от терроризма или о чем-то таком. Но я считаю, что он имел в виду защиту чего-то более личного и близкого.

Теперь, когда «котика» рядом нет, я также осознаю, что мне больше не нужно многое из того, чем вроде бы полна моя жизнь. Эти искусственные проблемы, которые я создаю сам, просто чтобы дать себе нагрузку. Подобной ерунде больше нет места в моем графике. Я сохраняю чистоту ума и фокусируюсь на небольших вещах здесь и сейчас.

Но, возможно, главный урок «котика» — умение ценить трудности. Чем сложнее тренировка, тем больше смелости она требовала и тем больше удовлетворения я получал.

«Котик» научил меня, что у каждого в жизни есть только один выстрел и нужно знать, чего ты стоишь на самом деле. Плыть вдоль бережка — для «халявщиков», и только выкладываясь по полной можно чувствовать себя действительно живым.

Он действительно так живет.

И кое-что я у него перенял.

Эпилог

Через пару месяцев после отъезда «котика» мы с Сарой выбрались в небольшой отпуск на Багамы. Я написал «котику» и пригласил его побыть с нами. У нас было всего несколько дней, но мне хотелось проверить, захочет ли он присоединиться к нам.

— Так точно, — отозвался он.

Он не привез никакого багажа, кроме своего велосипеда и приспособления для того, чтобы закрепить его как стационарный тренажер.

— Хочу намотать километров триста, — объяснил он.

— По острову?

— Не.

И все три дня, что мы там отдыхали, на его дверной ручке висел знак «Не беспокоить». Он вообще не выходил из номера. Красивейшее место на земле, знойный пляж, азартные игры, лазурный океан… Спасибо, не интересует. Правда, он поднял кровать и поставил ее к стене, чтобы во время тренировки наблюдать за побережьем. Для «котика» спортзалом может стать что угодно. В данном случае — гостиничный номер на двадцать седьмом этаже. Касательно своих планов он рассказал, что собирается участвовать в велогонке через всю Америку.

ГОД СПУСТЯ… ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ПАРК

Я сижу в офисе, рядом работает Киш. Звонит телефон, и Киш отвечает. На ее губах играет улыбка.

— Это вас, — говорит она, прикрыв рукой трубку.

— А кто там? — шепотом спрашиваю.

— «Котик».

— Приве-ет. Ты как там?

— Нормально, — слышу я в трубке знакомый голос.

— Какие-то планы?

— Просто решил тебе набрать. Я сегодня в Нью-Йорке, проездом по делам.

— Здорово, а не хочешь пересечься?

— Нет, парень, не хочу вас напрягать. Просто звоню поздороваться.

— А где ты заночуешь?

— Да посплю в Центральном парке, — ответил он.

Я выглянул из окна своего офиса. Валит снег, компьютер показывает –10 °C.

— Вас понял, — улыбнулся я в трубку. — Похоже, сегодня будет плюс двадцать и солнечно.

Пять лет спустя

Я думаю о том, о чем надо.

«Котик»

За прошедшие годы моя жизнь успела сильно поменяться. Главным образом в том, что касается размера нашей семьи. Мы с Сарой завели еще троих детей и перебрались в Атланту насовсем. Новоприбывшие члены нашего семейства не знают «котика» (пока что), а вот Лейзер, которому уже шесть, то и дело вспоминает его как супергероя. На днях у нас заглохла машина, и старший сын тут же придумал решение:

— Пап, зови «котика»! Он поднимет машину на руки и отнесет к нам в гараж!

Так точно, сынок!

К сожалению, морпех не примчался, паря под облаками в развевающемся плаще. Нашу машину приехали чинить обычные механики. «Котик» уехал и оставил в жизни семейства Ицлеров зияющую дыру. Я прочувствовал ее сильнее всех. У меня случилось что-то типа «фитнес-похмелья»: я был совершенно разбит. Забросил тренировки на полтора месяца. Насколько «котик» мотивировал меня, когда был рядом, настолько быстро исчезла эта энергетика после его отъезда. Испарилась, как утренний туман в Центральном парке. Мне потребовались долгие недели, чтобы снова войти в тренировочный ритм. Но затем случилось нечто удивительное. «Котик» зазвучал у меня в голове. Громко и четко, словно голос Оби-Ван Кеноби[30].

Мой мастер-джедай стал являться мне в мыслях. Буквально в любой ситуации я начал спрашивать себя: «Что бы сделал «котик»?» Можно сказать, завел себе мысленный хештэг #чбск. Я слышал голос «котика» на долгих дистанциях («Ерунда, есть ноги — можешь бежать!»), он нашептывал за рабочим столом («Проверка на бёрпи») и не затихал весь день («Управляй своим разумом»). Перед моим внутренним взором представало суровое лицо морпеха. Он видел меня спящим и чувствовал, когда я уже проснулся. Ему было известно, хорошо я себя вел или плохо… как в той песне про Санта-Клауса[31]. От него не укрывалась ни одна мелочь.