Месяц на море

Подруги поболтали еще немного и попрощались. Архипова потягивала шампанское и смотрела на телефон. У нее отлегло от сердца. Хуже всего было бы, если бы она услышала: «Я тебе говорила!» или «Дура! Такого мужика потерпеть не можешь! Он все для тебя, а ты…». Она не успела сделать следующий глоток, как раздался звонок.

– Ну?! Я же тебе говорила! Правильно сделала! Нечего терпеть козла… – в трубке верещал голос Тани. – Но как ты так смогла, решилась? Ты же вечно боишься обидеть кого-нибудь…

Конец фразы Таня сказала уже спокойно.

– Знаешь, я не удивляюсь себе, – ответила ей Архипова, – я понимаю, что терпеть можно до определенного предела.

– А кто виноват, как думаешь? – спросила Степанова. – Кто виноват в вашей ситуации?

– Как и полагается, оба.

– А мне кажется, что он, – убежденно сказала Таня, – тщеславие, тщеславие…

– Ты о чем? – удивилась Александра.

– Понимаешь, ему было лестно приехать с такой, как ты.

– Да он тут ни с кем не общается. Вообще!

– Это не имеет значения. Есть соседи, магазины, различные учреждения. Понимаешь, город-то маленький.

– Думаю, что ты несколько преувеличиваешь его амбиции. Мне кажется, что он очень одинок. Но он таким одиноким и останется, – сказала Александра и рассказала Степановой историю своего ухода.

– Круто, очень круто, подруга, – одобрила Таня, – так и надо. Понимаешь, хуже всего сцены, упреки, выяснения отношений. А тут по-английски сдержанно.

– Это уж точно, сдержанно. Даже «до свидания» не сказала.

– А где живешь?

– В отеле, я уже Леле рассказала, – Архипова счастливо рассмеялась, – понимаешь, у меня отличный номер, я сама себе хозяйка, живу как хочу.

– А Колесников не появлялся? – серьезно спросила Степанова.

– Нет.

– Интересно, ищет он тебя, пропавшую на его глазах женщину?

– Какая разница? – удивилась Архипова.

– Никакой, только интересно исследовать психотип человека.

– О, не усугубляй! – взмолилась Архипова. – Мне осталось здесь чуть больше недели.

– А если точно, десять дней, – уточнила Степанова: она любила иногда точность.

– Да, и я хочу прожить их счастливо! – воскликнула Александра. – А потом, знаешь, я испугалась, что он… Понимаешь, я испугалась, что он ненормальный. Ну, как это бывает в кино. Вроде все хорошо – добрый, заботливый, но упрямый и стоит на своем. А к финалу фильма он уже с пилой, ножом или веревкой за героиней бегает. Или крадется.

– Дорогая моя, запомни, пожалуйста: нормальными людьми нам кажутся только те, которых мы плохо знаем.

– Как ты верно подметила.

– Это не я, это известный австрийский психолог Адлер. Он много чего сказал меткого.

– Да уж… – задумчиво произнесла Архипова, а потом встрепенулась: – Таня, я боялась сказать тебе, думала ты будешь ругаться, кричать на меня. Даже Леле запретила. Думала, ты мне до конца жизни будешь это припоминать и морали читать… Думала, вернусь и все тебе расскажу.

– Глупости-то не говори! Кому еще можно рассказывать, как не подругам! Точно, дура какая-то, – рассердилась Степанова, а Архипова рассмеялась над этой ее фразой.

– Подруга, я тебя целую, отдыхай и звони! – деловито сказала Таня и отключилась. Послышались гудки. Архипова какое-то мгновение смотрела на телефон, потом допила шампанское из бокала, вздохнула и стала собираться на прогулку.

Ее расписание представляло собой отсутствие всякого расписания, порядка или плана. Александра могла прийти домой на десять минут, прилечь в прохладе кондиционера и тут же сорваться на рынок за ягодами, в кафе поесть мороженого или на пляж. Она окуналась в почти горячую воду, а затем в мокром купальнике и мокром сарафане шла гулять по склонам, увитым ежевикой. Александра наслаждалась этим беспорядочным порядком и понимала, что отдыхать начала только сейчас, оставшись одна. Ей было немного стыдно – ведь Сергей Мефодьевич столько сделал для нее, так старался и заботился, он хотел как лучше, но почему-то получилось из рук вон плохо. И все время, которое она провела с ним, Александре казалось чем-то стыдным, неприличным, похожим на неудачную встречу по брачному объявлению.

Так совпало, что именно сразу после ссоры с Колесниковым ей позвонили сразу двое – дочь и Лушников. И разговоры с ними вернули ее в московский быт, в нормальную, привычную обстановку и отношения. «Что же это такое? Что заставило меня пойти на эти странные отношения? У меня же есть деньги, чтобы отдохнуть самой, я имею друзей, у меня есть Станислав и есть Лушников, которые не дают почувствовать себя одинокой. Что это было?» – спросила она Лелю, которой позвонила опять.

– Я и сама не знаю, – в голосе подруги звучало искреннее недоумение, – я не знаю, о чем ты думала. Наверное, надеялась на нормальность человека.

– И опять мы заговорили о норме и не норме, – усмехнулась Архипова, – словно он действительно сумасшедший.

– Да нет, он просто другой. Совсем другой, – серьезно сказала Леля.