Мещанин во писательстве (о сочинениях Н. Старикова)

Настоящему французу с глубокими деревенскими, народными корнями, несущему в крови традиции двадцати веков, впитавшему мудрость предков и блюдущему издревле установленные обычаи, интеллигентность ни к чему. Его нравственность основана на усвоении того, что наслоилось после сотни поколений, трудившихся надо всем, что их окружало, — то есть на собственности. Но само собой понятно, что речь тут идет о собственности унаследованной, а не приобретенной.

Жан-Поль Сартр. «Размышления о еврейском вопросе».

Выше было описано изменение идеологии в связи со сталинской контрреволюцией. Конспирологизм, национализм, культ личности и волюнтаризм стали типичными явлениями общественного сознания не из-за злой воли руководства, а в результате социальных процессов. Передовой рабочий класс, возглавивший революцию, оказался размыт, поскольку его представители погибли или заняли административные должности. Так как в годы разрухи этот класс сам себя больше не воспроизводил, рабочие постепенно вымывались из руководящего аппарата, уступая его мелкой буржуазии. Мелкобуржуазные слои двинулись, конечно, не только на административные должности. Составляя значительную долю населения, они стали социальной основой советского экономического развития. Именно эти слои своим трудом и кровью, которую они часто пускали друг другу, выстроили тот фундамент, на котором держится еще современная Россия. Но ошибочно склоняться перед ними в слепой благодарности, как то проповедует Стариков, не обращая внимания на их мещанское сознание.

Привнесение сознательности, создание идеологии — это дело партии и интеллигенции. Но эти «ответственные» с конца 20-х уже не могли воспитывать революционеров, сами наполняясь мелкобуржуазным содержанием. Первые лет сорок существования СССР господствовал вынужденный массовый аскетизм. Люди могли совершать трудовые подвиги, могли получать хорошее образование и делать научные открытия, но все это не уничтожило мелкобуржуазного сознания. Условия для его расцвета были созданы осуществившейся индустриализацией, урбанизацией, советским вариантом «общества потребления» в брежневский период.

Граждане позднего СССР не имели в частной собственности ни заводов, ни ларьков. Но они могли в значительных масштабах накапливать индивидуальные блага при относительно стабильных условиях жизни и забюрократизированной, закрытой политической системе, которая провоцировала уход в повседневные мелочные заботы. Мелкобуржуазность и мещанство были выпущены наружу. В сегодняшней России стабильности и помощи от государства значительно меньше, что порождает ностальгию по «прежним временам», понимаемым крайне абстрактно. Политическая сфера оказывается еще более замкнутой. Но зато есть право собственности и еще более соблазнительные возможности потребления.

Положение мелкой буржуазии неустойчиво. Она не имеет такой собственности, которая бы обеспечивала ей спокойствие и уверенность. Она находится между «верхами» и «низами» общества, мечтает войти в число первых и ни в коем случае не опуститься до уровня вторых. В результате, сознание мелкобуржуазных слоев противоречиво. Они одновременно воспевают свободу и «сильную руку» государства. Не имея значительной собственности, но психологически уподобляясь крупной буржуазии, они распространяют свое чувство собственности на всю страну. Так сочетается мелкобуржуазная, мещанская психология, мечта о сильном государстве и лидере, о своем участочке земли, консерватизм и национализм.

Стариков выражает подобные взгляды значительной части населения. Это во многом способствует его популярности.

Мелкая буржуазия вынуждена ежедневно «крутиться», чтобы поддерживать свой «имидж». Ее пугают периодические колебания капиталистической экономики, постоянные политические перипетии и борьба. Она склонна списывать их на чью-то злую волю. Традиционно объектами ее ненависти и «виновниками бед» являются евреи, в глазах конспиролога олицетворяющие капитал. Стариков преподносит новые «сенсации»: интриги против всего мира и России плетут Англия/англосаксы (в книгах «Кто заставил Гитлера напасть на Сталина», «Сталин: вспоминаем вместе») и ФРС (в книге «Кризис: Как это делается»). Не трудно заметить в этих образах тот самый страх перед капитализмом: Англия как первая капиталистическая держава, исторический гегемон; США как сменивший ее гегемон; ФРС как инструмент современного финансового капитализма.