Мерзавец

— Нюта, — выдыхаю ей в ухо, обхватывая пышную грудь, сжимаю от нетерпения, потирая ладонями твёрдые бусинки сосков и ощущая дрожь по ее телу. Я такой голодный, что готов кончить раньше времени.

Жадно целую ее шею, спину, веду рукой по животу, ниже, ныряя ладонью в трусики. А там все гладко и очень горячо. Раскрываю складочки и без прелюдий, грубо врываюсь в нее сразу двумя пальцами.

— Вишня! — рычу ей в ухо. — Ты насквозь мокрая. Позже я вылижу тебя всю, — немного горячей пошлости. На женщин это действует лучше любого возбудителя. Нюта только всхлипывает, кусая губы. — Скажи: да, я хочу, — выскальзываю из нее, размазывая влагу по клитору. А она только стонет, закатывая глаза. — Скажи! — требую. Снова вхожу в нее, трахая пальцами, задевая чувствительные точки. — Быстро! — кусаю мочку уха, сильнее растирая клитор.

— Да! — почти выкрикивает, потому что я безжалостно жму на нужные точки, вынуждая ее содрогаться в моих руках.

— Что «да»?! — сжимаю сосок, перекатывая между пальцев.

— Да, я хочу!

— Умница.

Отпускаю ее, отступая назад на пару шагов. Вишня пытается обернуться.

— Вернись на место, руки на стену!

Обожаю эту женщину. Без вопросов, послушно исполняет все, что я прошу, глотая воздух.

Вынимаю из кармана презерватив, зажимаю его зубами, расстёгивая ширинку и выпуская наружу давно болезненно ноющий член, разрываю упаковку и быстро раскатываю латекс. Дёргаю ее трусики вниз, оставляя болтаться на коленях. Да, так очень эротично, немного грязно, и от этого сносит крышу, особенно заводят ее дрожащие бедра, словно Вишня уже почти...

Тыкаюсь головкой в мокрое, горячее лоно, обхватываю пятернёй шею Нюты и резко вхожу на всю длину.

— А-а-а-а-а! — Вишня начинает оседать, стискиваю ее бедра, не позволяя упасть.

В глазах темно, я уже в космосе. Выхожу из нее, опускаю глаза вниз, рассматривая, как член растягивает ее плоть, уже медленно-медленно, чтобы все прочувствовать. И еще, и еще, до общей дрожи, до судорог, до помутнения рассудка. Обхватываю ладонью ее скулы, поворачиваю к себе, прикасаясь к сладким губам, но не целую, просто дышу, глотая ее стоны, продолжая трахать, ускоряя темп.

— Давай, — хриплю, прикусывая ее губы. — Давай, моя сладкая Вишенка. Кончай вместе со мной.

Срываюсь и быстро, жестко двигаюсь в ее горячей, влажной, тесной киске. И вот уже Вишня сама кусает меня, начиная судорожно сжимать изнутри. Ловлю ее вскрик, жадно целуя. Кончаем почти одновременно. Это даже не оргазм, это самый мощный взрыв, которым нас накрывает. Утыкаюсь носом в ее шею, пытаясь отдышаться. Ощущаю, как Анна начинает сползать по мне, продолжая содрогаться.

— Что такое, Вишенка? — подхватываю ее, не позволяя упасть. — Ножки не держат? — усмехаюсь. А она молчит, еще не совсем адекватная, пьяная от нашего безумия. — Ясно. Где, ты там говорила, диван?

Опускаю Анну на диван, сам иду в ванную и срываю презерватив, швыряя в мусорное ведро. Возвращаюсь к Вишне, наблюдая, как она пытается натянуть трусики.

— Не сметь одеваться! Мы еще не закончили.

— О, нет! — нервно усмехается Вишня, пытаясь прикрыться пледом.

— Да! Да! Мне мало. Тебе не понравилось? Было плохо? — немного бьет по самолюбию. Я был слишком жесток? Мало ванили? Перестарался?

— В том-то и дело, что очень хорошо. Я больше не выдержу.

— Выдержишь. В конце концов, ты просила, чтобы я тебя вылизал?

— Я не просила, это ты... — краснеет, не привыкла называть вещи своими именами.

— «Да, Матвей! Я хочу, Матвей!» — напоминаю ей ее стоны, выгибая брови. — Не могу тебе отказать.

Анна прикрывает глаза, улыбаясь. Сдается. Ну как мне вот так ее оставить? У нас вся ночь впереди.

— Но ладно, передохнем немного, поговорим. Диван раскладывается?

Кивает.

— Тогда вставай.

Анна кутается в плед, поднимаясь. Качаю головой.

Ну откуда вот это стеснение?

Смывается в ванную, пока я раскладываю диван. Накидываю подушек, достаю еще пару презервативов, кидая их на журнальный столик. Снимаю джинсы, оставаясь в боксерах, включаю светильник на стене и осматриваю комнату.

Вишня возвращается уже в белой длинной футболке.

— Ммм, та самая футболка? Надеюсь, под ней ничего нет? — подхожу, внаглую запускаю руку под футболку. — Трусики... — качаю головой. — Хулиганка, — опускаюсь перед ней на корточки, целую в живот, цепляю резинку трусиков и снимаю их с ее шикарных ножек. От Вишни пахнет сексом. Нашим сексом. Вкусно. — Чтобы больше не надевала, пока я здесь, — наигранно строго произношу, начиная целовать ее ноги, поднимаясь выше и выше.

— Ты обещал поговорить, — пытается съехать, а сама всхлипывает и разводит ноги, когда я добираюсь до внутренней стороны бедра.

— Мы говорим. Как ты хочешь, чтобы это было? Хочешь сверху, догги, шестьдесят девять? — слегка кусаю кожу на ее бедре. — Тягуче медленно или, может, пожёстче?

Все, Вишня поплыла, ее веки прикрываются, а губы открываются на выдохе.

Замираем, когда раздаётся звук дверного звонка.

— Ты кого-то ждешь?

— Нет.