Мертвый час

В правление внуков Екатерины положение евреев сильно ухудшилось. Александр Первый, дабы пресечь пьянство в малороссийских деревнях, виной которому, по его мнению, были евреи-шинкари, запретил иудеям проживать в сельской местности, а брат его Николай запретил им носить национальную одежду. Заодно отнял дарованную бабкой единственную привилегию – свободу от рекрутской повинности. Причем повелел призывать евреев не с двадцати лет, как русских, а с двенадцати.

Насильно согнанные в городки-местечки, лишенные возможности заниматься сельским хозяйством и торговлей, верные заповеди «плодитесь и размножайтесь»[77]евреи стремительно нищали. Если к началу правления Николая Первого недоимки с них в пересчете на человека составляли рубль, то к концу его царствования – все пятнадцать!

Вступивший на престол Александр Второй попытался улучшить положение полутора миллионов своих подданных. Первым его шагом было дозволение селиться вне черты оседлости купцам первой гильдии, лицам с высшим образованием[78], квалифицированным ремесленникам и отставным солдатам.

«Кто же Соломон? – гадала по дороге в аптеку Сашенька. – Купец первой гильдии? Вряд ли. С чего такому заводить аптечку в заштатном городке? Отставной солдат? Не похож он на служивого. Да и откуда у солдата деньги и необходимые для провизорской службы знания? Ремесленник? Тоже нет. Фармацевтика к ремеслам не относится. Остается высшее образование. Но как он исхитрился его получить? Неужели выкрест?»

Сменивших Бога презирали как соплеменники, так и обретенные единоверцы. «Жид крещеный, что вор прощеный», – говорили они. Но до недавнего времени покреститься – был единственный способ выехать за позорную черту.

Но если выкрест, почему его зовут Соломон?

Аптекарь встретил Сашеньку любезно, но без показного подобострастия, присущего купцам из славян. С достоинством поклонился и коротко поприветствовал:

– Очень рад, ваше сиятельство. Был уверен, что увижу вновь. Ну что? Помогли мои шарики?

– Да, спасибо. Сколько должна?

– Рубль, – коротко ответил аптекарь.

– Так дорого?

– Не удивляйтесь. Женьшень везут из самого Китая.

– А в Петербурге их можно купить?

– Увы, пока лишь у меня. Но через пару лет, когда мой старший закончит Медико-хирургическую академию, аптеку передам ему, а сам стану дрогистом[79]. Вот тогда чудо-шарики будут везде, в любой аптеке.

– Простите за любопытство. Вы тоже Медико-хирургическую академию заканчивали?

– Что вы, что вы! В мои времена сие было невозможно. Не принимали нас.

– А как же стали фармацевтом? – поинтересовалась княгиня.

– О, это длинная история…

– Я не тороплюсь.