Мертвый час

С этими словами коннозаводчик ресторацию покинул. Сперва пили молча, потом захмелевшие Четыркин с Мызниковым принялись обсуждать планы, где достать деньги, один фантастичней другого. Вариант занять у товарищей-офицеров отпадал, все в полку были стеснены в средствах, жалованья еле хватало на пропитание и обмундирование. Выгодной женитьбе мешало отсутствие в Прилуках богатых невест. Жиды-ростовщики столько не ссудят, даже за сто процентов в год. Ограбить почтовую карету невозможно из-за отсутствия тракта. Четыркин предложил вызвать всем троим Зятюшкова на дуэль, мол, обвинением в мошенничестве он их сильно задел. Мызников напомнил, что право выбора оружия останется за коннозаводчиком, а тот отлично фехтует.

– А давайте его отравим, – вдруг предложил Волобуев, до того молчавший

– Отличная идея, – поддержал друга Четыркин.

Аннина, которая почти не пила, резонно заметила, что убивать Зятюшкова бессмысленно. Наследники, разбирая бумаги, непременно наткнутся на вексель, и тогда к обвинению в мошенничестве неминуемо добавится подозрение в убийстве. Волобуев усмехнулся.

Дальше пили молча. Как Мызников добрался до квартиры, он не помнил. Проснулся на следующий день поздно, около полудня, и лишь потому, что к нему вломились в радостном возбуждении вчерашние собутыльники:

– Я же говорил, господь меня не бросит, – кричал Волобуев. – Дуба дал Зятюшков!

– А вексель не забыл забрать? – спросил Мызников, холодея при мысли о том, что сотворил ночью его старший товарищ.

– Ты что, щенок? Думаешь, это я его отравил? Да будет тебе известно, Волобуев – потомственный дворянин, а не беглый каторжник.

– И я потомственный, – поддакнул Четыркин.

– Однако насчет бумаг ты прав, Мызников. Надо их из гостиницы забрать, – подумав, сказал Волобуев.

– А вдруг их уже прочли? – с ужасом предположил поручик.

– Кто? Полицмейстер из того же кувшина хлебнул. Сразу и преставился. А городовые поди и читать-то не умеют. Вечером зайдем в гостиницу, якобы попрощаться с другом Зятюшковым, заодно и бумаги заберем.

Однако выяснилось, что в ожидании высоких чинов из Полтавы номер опечатан, а у двери выставлен часовой. Четыркин с Мызниковым приуныли. Волобуев их приободрил: мол, полтавский полицмейстер ему знакомец и за небольшую мзду закроет глаза на злосчастный вексель.

Но вместо обер-полицмейстера приехал ваш покорный слуга и с ходу посадил офицеров на гауптвахту. Проведя там ночь, Мызников решил покаяться.

Сашенька украдкой наблюдала за Ниной. Девица сидела неподвижно, уставившись в одну точку, лишь покусывание губ выдавало ее нервическое состояние.

Из стенографического отчета, опубликованного на следующий день в газете «Время»:

Свидетель Тоннер: Полковник Навроцкий пришел в ярость. Мошенничество – да разве такое возможно для русского офицера?

Я деликатно заметил, что мошенничество тут меньшее из бед. А вот хладнокровное убийство офицерами дворянина – это нечто неслыханное! Навроцкий накинулся на меня, будто это я виновник бед, обрушившихся на вверенный ему полк. Кричал, что я предвзят, что являюсь агентом всеми презираемого ведомства, и поэтому должен немедленно убраться с глаз долой.

Так я и сделал – отправился к городничему и вместе с ним и чиновником Хоменко устроил обыск на квартире Волобуева. Пузырек синего стекла с тщательно завернутым замшей горлышком мы нашли на подоконнике. В нем обнаружили мышьяк. По наклейке без труда нашли аптеку, в которой тот был куплен. Однако фармацевт заверил, что приобрел его не Волобуев, а какой-то неизвестный приезжий купец, долго выспрашивавший лучшее средство от крыс.

Аптекарю я не поверил. Слишком уж стар. Тогда, в свои сорок пять, искренне считал, что после семидесяти с памятью у людей беда.

С найденной склянкой мы вернулись в полк, где я потребовал допросить Четыркина и Волобуева.

Когда Глебу Тимофеевичу сообщили о признательных показаниях Мызникова, он бросился на колени и стал умолять о снисхождении. Навроцкий с брезгливостью на лице велел ему подняться, налил рюмку коньяка и предложил рассказать все как на духу. Однако Четыркин лишь повторил рассказ Мызникова про подделку векселя и разговор в ресторации. События после ужина он не помнил, так как тоже сильно набрался. Как и Мызников, Четыркин в убийстве Зятюшкова подозревал Волобуева, однако тоже не имел тому доказательств.

И вот наконец пред нами предстал граф. Все отрицал, пока Навроцкий не оборвал его:

– Хватит вилять, майор. Нам все известно.

Волобуев грязно выругался на своих подельников, а потом свалил вину на них, заявив, что до встречи в ресторации знать не знал о подделке векселя. Де, Четыркин с Мызниковым купили бумагу без его ведома, а что пририсован нолик, Волобуев даже не догадывался. Впрочем, это не снимает с него вины – как старший по званию, майор готов нести ответственность за их проступок. Он тотчас напишет старшему брату и попросит одолжить ему восемнадцать тысяч, чтобы оплатить долг наследникам Зятюшкова.