Мертвец в подарок

Подумать только, у нее осталось трое детей! Как глупо устроена смерть! И, как бы к ней ни готовился, она всегда приходит не вовремя.

Нина погибла, пройдя со мной лишнюю остановку. Что если бы она зашла в подземку возле здания университета, как всегда делала, осталась бы жива?

На самом деле, ответ на этот вопрос я получить не хотела.

Ведь тогда вина в ее смерти была бы на мне. Я — причина того, что Нина именно в то время возвращалась домой. Я — роковое стечение обстоятельств. Случайная убийца.

Ни-на по-гиб-ла.

Возле кафедры до сих пор стояла ее фотография, перевязанная черной ленточкой, и две красные розы, хотя прошло уже больше месяца. Улицы подморозили первые холода ноября. Проведение похорон оплатил университет. А я даже не пошла на кладбище. Не смогла заставить себя.

Не пошла на похороны единственного человека, который хорошо ко мне относился! А вот сейчас еду на церемонию погребения того, кого даже не знала!

И кто я после этого?

Лицемерка.

— Хочешь, я буду держать тебя за руку? Тогда не будет страшно, — предложила мама.

— Я что маленькая?

— Конечно, не маленькая! — мама раздраженно закатила глаза и откинулась на спинку сидения. — В двадцать пять лет маленькой назвать язык не повернется. Ну, не хочешь — как хочешь. Тогда просто не будешь заглядывать в гроб. Делов-то!

Спорить с мамой было так же бесполезно, как доказывать хирургу, что при гангрене не нужна ампутация. Поэтому я просто смиренно уставилась в окно.

— Единственный племянник! Поверить не могу! — мама утерла черным платком сухие уголки глаз. К чему этот спектакль? — Даже не представляю, как справляется моя бедная Эллочка?

Ответ ей не требовался. Я прекрасно узнала интонацию, которой она говорила только тогда, когда хотела вызвать у меня жалость. Настроить на необходимый лад, чтобы потом поставить очередное невыполнимое условие.

— А почему папа не поехал с тобой?

— Он занят.

Это прозвучало сухо, с толикой едва уловимой горечи в голосе, но я заметила.

— Что-то случилось?

Она пожала плечами, старательно пытаясь вложить в этот жест, как можно больше беспечности. Не получилось. Спустя мгновение мама уже вздрагивала от еле сдерживаемых рыданий.

— Ничего особенного, Катя. Просто он подал на развод.

— Что?! Почему?

Мама зарыдала, уткнувшись лицом в ладони. В ее всхлипах слышалась неподдельная горечь, обида и боль. Такой я видела ее впервые. Да и вообще не припомню, чтобы она плакала когда-то!

Всегда безупречная во всем: идеальная хозяйка, идеальная жена, идеальная мать… Да почти что богиня во всех смыслах! В последнее время я стала думать, что у нее и эмоций-то нет, а тут…

Что у них там происходит?

Только сейчас я заметила редкую проседь в густых, жгуче-черных волосах матери, небрежный, на скорую руку макияж и два ногтя с потрескавшимся маникюром на правой руке. Эти детали отчетливо выбивались из образа идеальной женщины. Похоже, мама действительно переживала.

— Почему ты мне не сказала?

— Дети не должны знать о проблемах родителей. Это неправильно, — сжала пальцы в замок она.

— Мама, но как же так? Я не понимаю. Вы почти тридцать лет вместе!

— Леня сказал, что я всегда на него давила. И он хоть на старости лет хочет пожить для себя.

— Мне очень жаль, — честно призналась. Семейная идиллия рушилась прямо на глазах. — Может, вы еще помиритесь?

— Как знать…

Мои идеальные родители разводятся! Никак не укладывалось в голове…

Я хотела расспросить о многом, задать кучу вопросов, поддержать или утешить, но мама сделала категорический жест, показывая, что разговор окончен. Больше она не была намерена приоткрывать мне душу. Но я хотя бы узнала, что она у нее есть.

Мама утерла слезы, привела в порядок макияж и из простой женщины вновь превратилась в идеальную.

Вскоре такси притормозило у больших, кованых ворот кладбища и мы вышли. Въезд на территорию для автомобилей, к моему сожалению, был запрещен. Погода не располагала к пешим прогулкам. Холодный ветер заставил поежиться и плотнее закутаться в широкий, зеленый шарф.

Уверенной походкой мама направилась вглубь кладбища, мне же ничего не оставалось, как послушно последовать за ней.

На кладбище я была третий раз в жизни. Первый случился в девять, когда умерла бабушка. Прямо во время отпевания я потеряла сознание, чуть не угодив в разрытую для погребения яму.

Второй раз последовал через много лет, тогда, когда хоронили Костю. Мне было дурно, страшно и больно. С тех пор я зареклась ходить на кладбища, до этого проклятущего момента…

Вскоре мы присоединились к многочисленной процессии. Похороны, отпевание, проповедь старого священника, прощание с покойным — прошли мимо меня. Все было точно в тумане. Каким-то чудом даже получилось абстрагироваться от происходящего, тихонько пристроившись в стороночке.

Очнулась от странного ступора уже в ресторане, в самый разгар так называемых поминок. Почему так называемых? В отличие от принятых в нашей стране традиций, гости не были усажены за общий стол, не звучали заунывные речи и рыдания.