Мертвая зыбь

– Нет. Не удалось. Зато ты видела его дом. Нынче он не в состоянии, но рано или поздно мы все равно встретимся. Может, на той неделе…

– Я не могу остаться только ради этого разговора. Мне надо домой, в Гётеборг.

– Раз надо, значит, надо. Когда едешь?

– Не знаю… скоро. Завтра, наверное…

– Завтра же похороны в марнесской церкви. В одиннадцать.

– Не уверена, что пойду. – Юлия свернула на асфальтовую площадку у дома престарелых. – Приехали. Я же даже не знала Эрнста. Один раз видела. Это, конечно, трагедия… никогда не забуду эту картину. Но он для меня чужой человек.

– Постарайся прийти. – Герлоф открыл дверцу.

Юлия вышла помочь донести пакет с бутылками и портфель.

– Спасибо… но знаешь, можешь меня поздравить: сейчас ноги куда лучше, чем утром.

Она проводила его до лифта.

– Увидимся. Спасибо за поездку.

Юлия посмотрела, как Герлоф вполне уверенно входит в лифт, и вернулась к машине. Надо еще купить еды.

Постепенно начинало смеркаться. Двадцать минут пятого. Нормальные люди сейчас возвращаются домой с работы.

А кто-то еще работает. В полиции, например, в окне свет.

Она остановилась у продуктового магазина, купила молоко, хлеб, по маленькой упаковке нарезанной ветчины и сыра. На счету оставалось всего несколько сотен крон, а деньги из страховой кассы придут не раньше чем через неделю. И что? Единственно разумное, что она могла по этому поводу предпринять, – не думать об этом.

Она вышла из магазина. Окно по-прежнему светилось. Юлия вспомнила рассказ Астрид про Леннарта Хенрикссона. У каждого своя трагедия. Сунула пакеты с едой в «форд», заперла, перешла улицу и постучала в дверь марнесского отдела полиции.

17

– Я все валила на мать, – сказала Юлия, глотая слезы. – Как она могла заснуть? И на отца… на Герлофа… пошел, видите ли, сети чинить. Если бы Йенс был с ним, он бы ни за что не ушел из дома. Йенс обожал деда…

Она достала носовой платок, вытерла слезы и высморкалась.

– Много лет я все валила на них, а на самом деле… на самом деле только я во всем виновата. Оставила Йенса и поехала в Кальмар. На встречу с мужчиной. И ведь знала, что это пустое. Он даже не появился. – Она помолчала. – С отцом Йенса. Микаелем. Мы разъехались. Он жил в Сконе, но все говорил, что вот в один прекрасный день сядет в поезд и приедет со мной встретиться. Я-то думала, мы попытаемся наладить отношения, а он ничего такого даже в мыслях не имел. – Она снова высморкалась. – И даже если бы он приехал… короче, он не приехал, остался в Мальмё… Боже мой, что я натворила… во всем, во всем виновата только я.

Леннарт молча слушал. «Он замечательно слушает… – подумала Юлия. – Не прерывает, и глаза добрые и внимательные».

– Вам не в чем себя упрекнуть, Юлия, – сказал он твердо, когда она замолчала. – Это… как говорят у нас в полиции, неудачное стечение обстоятельств. Несчастный случай.

– Да… если бы это был несчастный случай…

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду… если бы Йенс не встретил кого-то, кто его похитил.

– Да… но кто?

– Не знаю… маньяк? О таких вы куда больше меня знаете. Вы же полицейский.

Леннарт медленно покачал головой.

– Для таких дел человек должен быть не в себе… сильно не в себе. А раз он не себе, он и раньше бы себя как-то проявил. Полиция бы о нем знала. Тогда таких типов на Эланде не было. Что же вы думаете, мы не искали? И по домам ходили, и все криминальные регистры перелопатили.

– Я знаю… Вы сделали все, что в ваших силах, – вспомнила Юлия расхожую полицейскую формулу. Наверное, и в самом деле так.

– Мы, в полиции, считали, что мальчик пошел к воде. Там же всего несколько сот метров, а в таком тумане и взрослому заблудиться немудрено. А пролив… не знаю почему… Кальмарский пролив утопленников отдает неохотно. Очень многих не нашли. И до этого так бывало, и после… – Он внезапно замолчал и с беспокойством посмотрел на Юлию. – Вам, наверное, тяжело об этом говорить. Зря я…

– Нет, ничего… странно, я не хотела приезжать. Думала, приеду, опять все увижу, только разбережу… Но ошиблась. – Она помедлила и добавила: – Только теперь я понимаю: Йенс не вернется. И с этим надо примириться. Жизнь должна продолжаться.

Сделала усилие, чтобы унять дрожь в голосе и сказала:

– А я же должна продолжать жить, правда?

В Марнесе уже вечер. Юлия собиралась заглянуть к Леннарту на минутку, но задержалась почти на час. А Леннарт – к моменту ее прихода он уже закончил работу, выключил компьютер и хотел идти домой. И тоже остался.

– Никаких дел сегодня? – спросила она, поздоровавшись.

– Попозже… я член строительной комиссии, будет заседание, – он посмотрел на часы, – в половине восьмого. Время еще есть.

Юлия собралась было спросить, какую политическую партию он представляет, но воздержалась: не хотела, чтобы он назвал какую-нибудь из несимпатичных ей партий. И еще: ее все время подмывало спросить, женат ли он, но по тем же причинам не спросила. Боялась, что ответ ее огорчит.

– Можно заказать пиццу в «Моби Дике», – предложил Леннарт. – Хотите?

– Еще бы. – Она улыбнулась.