Мерцание во тьме

Глаза останавливаются на остатках вчерашнего лосося. Я беру стеклянный контейнер, снимаю с него крышку и ставлю в микроволновку. Кухня быстро наполняется ароматами специй. Обедать уже поздно, будем считать это ранним ужином, а значит, я имею полное право на бокал каберне, под которое этот лосось вчера вечером так прекрасно шел. Подойдя к винному шкафу, до краев наполняю бокал рубиново-красной жидкостью, делаю большой глоток, потом выливаю в бокал все, что осталось в бутылке, а ее отправляю в мусорный контейнер.

Не успеваю я снова усесться у стойки, раздается стук в дверь — громкий, кулаком, так что я хватаюсь за сердце, — а затем звучит знакомый голос:

— Хлоя, это я. Уже вхожу.

Я слышу звук вставляемого в скважину ключа, негромкое пощелкивание, с которым движется язычок замка. Вижу, как начинает проворачиваться дверная ручка, и тут вспоминаю про сигнализацию.

— Подожди, — кричу я, устремляясь к двери. — Куп, не заходи! Обожди секундочку.

Добежав до пульта, вбиваю код за мгновение до того, как распахнется дверь. Когда это происходит, поворачиваюсь к входу и встречаю удивленный взгляд брата.

— Ты поставила сирену? — спрашивает он, стоя на коврике с надписью «Добро пожаловать!» и сжимая в руке бутылку вина. — Если хотела, чтобы я вернул ключ, могла бы просто попросить.

— Очень смешно, — улыбаюсь я. — Придется тебе все-таки теперь меня предупреждать, если надумаешь прийти. А то эта штука на тебя полицию напустит.

Нажав на кнопку, я жестом приглашаю его войти, а сама возвращаюсь к стойке и облокачиваюсь о прохладный мрамор.

— А надумаешь влезть в окно, я тебя на телефоне увижу. — Подняв телефон и помахав им, показываю на камеру в углу.

— Она что, правда все записывает? — спрашивает Купер.

— Еще как.

Открыв на телефоне приложение, я разворачиваю его к брату, чтобы тот сам увидел, как стоит в самой середине экрана.

— Угумс, — говорит он, разворачивается и машет в камеру рукой. Потом снова оборачивается ко мне и ухмыляется.

— Ну и еще, — говорю я. — Как бы я ни была рада тебя видеть, не забывай, что я теперь живу не одна.

— Ну да, ну да, — говорит Купер, присаживаясь на краешек табурета. — К слову, где женишок?

— Уехал, — отвечаю я. — По работе.

— На выходных?

— Работы у него полно.

— Хм, — говорит брат, вращая на поверхности стойки принесенную бутылку мерло. Под кухонными лампами жидкость поблескивает, отбрасывая на стену кровавые тени.

— Купер, не начинай, — требую я. — Не сейчас.

— Я и не начал.

— Но собирался.

— Тебя саму-то не беспокоит? — спрашивает он, и слова звучат так веско и необходимо, словно, не произнеси он их сейчас, они вырвались бы наружу и сами. — Как часто он так уезжает? Хло, я правда не понимаю. Я всегда воображал тебя с кем-то, кто будет рядом, чтобы ты чувствовала себя в безопасности. После всего, через что тебе довелось пройти, ты это заслужила. Кого-то, кто будет рядом.

— Патрик рядом со мной, — говорю я, взяв свой бокал и сделав большой глоток. — С ним я чувствую себя в безопасности.

— Тогда зачем сигнализация?

Я пытаюсь подобрать ответ, постукивая кончиками пальцев по резному стеклу.

— Это его идея, — говорю наконец. — Понял? Чтобы я была в безопасности даже в его отсутствие.

— Ну, как знаешь, — говорит Купер, со вздохом поднимаясь с табурета. Подойдя к винному шкафчику, достает оттуда штопор и раскупоривает собственную бутылку. Хоть я и ожидаю хлопка, он все равно заставляет меня подпрыгнуть. — Так или иначе, я тут думал предложить тебе выпить по глоточку, но вижу, что ты и без меня начала…

— Купер, зачем ты пришел? Чтобы опять со мной поругаться?

— Нет, я пришел, потому что ты моя сестра, — отвечает он. — Потому что я за тебя переживаю. Хотел убедиться, что с тобой все в порядке.

— У меня все прекрасно, — говорю я, поднимая руки, чтобы пожать плечами. — Даже и рассказать тебе нечего.

— Как ты со всем этим справляешься?

— С чем «этим», Купер?

— Не прикидывайся, — говорит он. — Сама знаешь.

Я вздыхаю, глаза пробегают по пустой гостиной; диван вдруг кажется таким мягким, таким манящим… Я чуть опускаю плечи — слишком они напряжены. Слишком я напряжена.

— Воспоминания одолевают, — отвечаю я, делая еще глоток. — Само собой.

— Ага. Меня тоже.

— Иногда становится нелегко понять, где реальность, а где нет.

Слова выскальзывают прежде, чем я успеваю их проглотить; я все еще чувствую на языке их вкус, вкус того признания, которое так хотелось бы отмотать назад. Забыть о его существовании. Я опускаю взгляд на бокал, оказывается, уже наполовину пустой, потом снова смотрю на Купера.

— Я хочу сказать, все такое знакомое… Столько сходства… Ты не замечаешь никаких совпадений?

Купер смотрит на меня, чуть приоткрыв рот.

— Какого именно рода сходства, Хлоя?

— А, забудь, — говорю я. — Неважно.

— Хлоя, — Купер наклоняется ко мне, — а это что такое?

Я прослеживаю его взгляд до пузырька «Ксанакса», так и оставшегося на стойке, крохотного оранжевого пузырька, содержащего в себе гору таблеток. Снова перевожу глаза на бокал — вина там уже на палец.

— Ты это пьешь?

— Что? — говорю я. — Нет, это не мои.

— Тебе их Патрик дал?