Мерцание во тьме

— И мне очень жаль, что с вашей дочерью так случилось, — говорю, отступая на шажок, чтобы увеличить между нами расстояние. — Честное слово, жаль. Я про нее каждый день вспоминаю.

Вздохнув, Берт опускает дрель. Поворачивается в сторону и смотрит куда-то сквозь жалюзи — очень, очень далеко.

— Ты себе хоть представляешь, что это такое? — говорит он наконец. — Я ночами не спал, только представлял себе. Воображал. У меня это манией сделалось.

— У меня тоже. Через что она прошла — это невообразимо.

— Нет, — он трясет головой. — Я не про нее сейчас. Не про Лину. Я не о том думал, каково это — умереть самому. Мне, право слово, как-то и наплевать было бы.

Родс снова смотрит на меня. Глаза его опять превратились в чернильно-черные дыры, вся мягкость из взгляда исчезла. Вернулось и выражение лица — выражение пустого, лишенного эмоций безразличия. Оно и на человеческое-то почти не похоже — скорее на маску, что свисает с гвоздя на угольно-черной стене.

— Я про твоего отца думал, — говорит он. — Не про умереть, а про убить.

Глава 25

Я не шевелюсь до тех пор, пока не слышу рев мотора и глухой удар, с которым грузовичок разворачивается прямо через бордюр, прежде чем укатиться прочь. Стою неподвижно, слушая, как звук удаляющегося мотора затухает на расстоянии, пока наконец не оказываюсь наедине с тишиной.

Думаешь, Хлоя, я тебя не узнал?

Его слова меня поймали, обездвижили — в тот самый миг, когда он обернулся и посмотрел мне в глаза. Я почувствовала себя такой же парализованной, как некогда, увидев отца, крадущегося через наш двор с лопатой. Я понимала тогда, что вижу что-то неправильное, что-то пугающее. Опасное. Знала, что мне нужно завопить и пуститься наутек. Выскочить за дверь, размахивая руками. Но как тяжелые шаги отца заставили меня тогда застыть на месте, так и взгляд Берта Родса погрузил в транс, приковал к полу. Голос его обвился вокруг меня удавом и не отпускал. Он казался тяжелым, будто соленая вода; пытаться убежать от этого голоса, от Берта было бы все равно что бежать через болото, когда плотная густая грязь липнет к лодыжкам. Чем сильнее стараешься, тем больше устаешь, больше слабеешь. Тем глубже погружаешься.

Я пережидаю еще минуту, чтобы окончательно убедиться, что он уехал, потом делаю осторожный шажок вперед. Пол под ногами скрипит.

Я не про нее сейчас. Не про Лину. Я не о том думал, каково это — умереть самому. Мне, право слово, как-то и наплевать было бы.

Я делаю еще шажок — медленно, осторожно, словно Родс все еще таится за открытой входной дверью, готовый напасть.

Я про твоего отца думал. Не про умереть, а про убить.

Еще один шаг к двери — и я ее захлопываю, запираю, упираюсь в деревянную панель спиной. Меня всю колотит, а комната делается ярче; я стараюсь отделаться от призрачного чувства, которое накатывает, когда иссякнет неожиданный выброс адреналина — пальцы трясутся, в поле зрения плавают пятна, дыхание прерывистое. Соскользнув вдоль стены, я запускаю пальцы в волосы и пытаюсь не расплакаться.

В конце концов поднимаю взгляд на контрольную панель, сияющую на стене у меня над головой. Поднявшись на ноги, набираю на клавиатуре код и нажимаю «Активировать»; красная иконка с изображением замка делается зеленой. Я перевожу дух, хотя и не могу отделаться от чувства, что эти действия лишены смысла. Вряд ли он все установил правильно. Пропустил одно-другое, запрограммировал особый код для себя самого… Патрик хотел поставить охранную систему, чтобы я чувствовала себя в безопасности, — но сейчас мне страшно, как никогда.

Мне нужно обратиться с этим в полицию. Дальше откладывать нельзя. Берт Родс не просто знает, кто я, — он знает, где я живу. Знает, что я сейчас одна. Может быть, знает даже, что я его подозреваю. Несмотря на все мое нежелание впутываться в очередное расследование по поводу исчезнувших девочек, эта встреча предоставила мне то самое недостающее доказательство. Словеса Берта Родса — как его бесит, что я жива и кем стала, как он размышлял об убийстве — были по существу одновременно признанием вины и угрозой насилия. Трясущейся рукой я вытягиваю из заднего кармана телефон, открываю список звонков и жму на номер, впервые появившийся там сегодня утром, номер, с которого пришло подтверждение самой страшной из моих тревог: Лэйси Деклер мертва. Слушая гудки на другом конце, собираюсь с силами для предстоящего разговора. Разговора, которого я изо всех сил пыталась избежать.

Очередной гудок резко обрывается, я слышу голос.

— Детектив Томас.

— Здравствуйте. Это Хлоя Дэвис.

— Доктор Дэвис. — Удивление. — Чем могу помочь? Вспомнили что-то еще?

— Да, — говорю я. — Да, вспомнила. Мы можем встретиться? И как можно скорее.

— Конечно. — На другом конце слышно шуршание, словно он перекладывает бумаги. — Сможете подъехать в отделение?

— Да, — снова говорю я. — Да, могу. Сейчас буду.