Мерцание во тьме

— Давай займемся чем-нибудь вместе, — предлагаю я, усаживаясь попрямей. У меня пальцы чешутся снова схватить ноутбук и углубиться в подробности насчет Берта Родса, но сейчас нужно побыть с Патриком. Нельзя его раз за разом так отталкивать. — Знаю, ты предлагал провести целый день вместе в постели, но мне сейчас не совсем это нужно. Хотелось бы именно заняться чем-нибудь вдвоем. Выбраться из дома…

Он вздыхает, гладит меня по волосам. В его взгляде одновременно любовь и грусть, и я уже знаю — то, что он сейчас скажет, меня не обрадует.

— Хлоя, прости. Мне сегодня нужно ехать в Лафайетт. Помнишь ту больницу, с которой я все никак не мог договориться о встрече? Они позвонили мне, пока ты… делала свои дела. У них есть для меня часок сегодня ближе к вечеру; если получится, я смогу даже врача-другого на ужин вытащить… Короче, я должен ехать.

— А, ну ладно. — Я киваю. И наконец обращаю внимание на то, как он одет. Не просто одет, а на выход. Для работы. — Конечно же… конечно, поезжай. Раз нужно, то давай.

— Но тебе-то точно следует куда-нибудь выбраться. — Патрик тычет пальцем мне в грудь. — Чем-нибудь заняться. Воздухом подышать. Жаль, что я не смогу быть с тобой, но завтра к утру уже должен вернуться.

— Все в порядке, — говорю я. — У меня еще столько всего недорешенного со свадьбой… Нужно отвечать на имейлы. Я просто посижу здесь и со всем этим разделаюсь, а вечерком, если получится, опрокину бокал-другой с Шэннон.

— Вот и умница. — Патрик притягивает меня к себе и целует в лоб. Замирает на мгновение, и я кожей чувствую, что его глаза сверлят сейчас все еще закрытый ноутбук рядом со мной. Продолжая прижимать меня к груди одной рукой, другой, свободной, он подхватывает компьютер. Я пытаюсь его перехватить, но Патрик успевает поймать мое запястье, крепко сжимает, а сам молча кладет компьютер на колени и открывает его.

— Патрик, — говорю я, но он не обращает внимания, только крепче сжимает мне руку. — Патрик, ну что ты в самом деле…

Я проглатываю комок в горле, когда экран освещает его лицо, жду, пока он просмотрит страницу, которая, как я знаю, все еще там открыта — компания «Охранные системы», изображение Берта Родса. Какое-то время Патрик молчит, и я уже уверена, что он узнал имя. Понял, чем я занималась. В конце концов, про Лину я ему рассказывала. Я уже открываю рот, чтобы все объяснить, но Патрик меня опережает.

— То есть вот ты отчего так нервничаешь?

— Слушай, давай я все объясню, — говорю я, безуспешно пытаясь высвободить руку. — Когда нашли тело Обри, я стала беспокоиться…

— Ты хочешь установить дома охранную систему? — спрашивает Патрик. — Боишься, что тот, кто охотится за этими девочками, и до тебя дотянется?

Я молчу, пытаясь решить — позволить ли ему думать в этом направлении или сказать правду. Снова открываю рот и опять не успеваю ничего произнести.

— Хлоя, отчего ж ты мне-то ничего не сказала? Похоже, здорово перепугалась… — Патрик отпускает мое запястье; в ладонь устремляется кровь, по пальцам словно бегут ледяные иголки. Я и не представляла, насколько сильно он сжал мне руку. Потом Патрик снова привлекает меня к себе, гладит пальцами по шее и вдоль позвоночника. — У тебя, наверное, такие воспоминания сейчас пробудились… Ну, то есть я знал, что ты думаешь обо всем этом, об отце, но не подозревал, что дошло до такого.

— Прости, — бормочу я, уткнувшись губами ему в плечо. — Просто все это казалось… такой глупостью! Все эти страхи…

Не сказать, что чистая правда. Однако и не совсем ложь.

— Все будет хорошо, Хлоя. Тебе нечего бояться.

В памяти вспыхивает утро двадцатилетней давности. Я, мама и Купер. Все трое на корточках в коридоре, у нас с Купером рюкзаки на спинах. Я плачу. Мама меня утешает.

Ей есть чего бояться, Купер. Все очень серьезно.

— Этот мерзавец, кем бы он ни был, если не забыла, предпочитает старшеклассниц.

Сглотнув, я киваю, и в сознании сами собой возникают слова, которые он, я уверена, собирается сказать. Словно я опять в коридоре, а мама утирает мне слезы. «Не садись в машину к незнакомцам. Не гуляй в одиночку по темным переулкам».

Чуть отстранившись, Патрик улыбается мне, я тоже заставляю себя улыбнуться.

— Но если с охранной системой тебе будет легче, думаю, нужно так и сделать, — добавляет он. — Позвони тому парню из фирмы, пусть приезжает. По крайней мере успокоишься.

— Хорошо, — я снова киваю, — попробую этим заняться. Вот только дорогие они, эти системы…

Патрик качает головой:

— Твое спокойствие куда дороже. Ему цены нет.

Я улыбаюсь, на этот раз без всякой фальши, и в последний раз заключаю его в объятия. Он не виноват, что сердится на меня, что проявляет любопытство. В последние дни я сделалась скрытной, и он это чувствует. Только понятия не имеет, что я не собиралась покупать охранную систему, что меня интересовал человек на экране, а не оборудование, которое он устанавливает, но это неважно. Эмоции в голосе Патрика совершенно искренние. Он говорит ровно то, что думает.