Мерцание во тьме

— Я его однажды с лопатой видела, — сказала я, избегая встречаться взглядом с мамой. Она про это еще не знала. — Он шел к дому через двор, с болот возвращался.

Все замолкли, новое откровение повисло в воздухе, подобно густому утреннему туману.

— А сама ты где была?

— У себя в спальне. Мне не спалось, а прямо под окном у меня скамейка, я там читать люблю. Простите, что я раньше ничего не сказала. Я… я не знала…

— Конечно же, не знала, радость моя, — сказал шериф Дули. — Откуда тебе было знать? Ты и так уже сделала больше чем достаточно.

* * *

По всему дому прокатывается раскат грома, и висящие ножками вверх внутри винного шкафчика бокалы начинают дребезжать, словно кто-то зубами стучит. На подходе еще одна летняя гроза. В воздухе я ощущаю электричество, на губах привкус дождя.

— Хло, ты меня слышала?

Я поднимаю взгляд от бокала, наполовину наполненного каберне. Воспоминание о кабинете шерифа Дули медленно тает, и я вижу рядом с кухонной стойкой Патрика — рукава закатаны, в одной руке большой нож. Сегодня днем он вернулся со своей конференции раньше, чем ожидалось. Приехав домой из офиса, я застала его на кухне пританцовывающим под Луи Армстронга; на нем был мой фартук, а стол завален ингредиентами для ужина. Вспомнив эту картину, я улыбаюсь.

— Извини, нет. Что ты такое сказал?

— Я сказал, что ты и так уже сделала более чем достаточно.

Я покрепче сжимаю ножку бокала, рискуя, что тонкое стекло треснет прямо под пальцами. И копаюсь в мозгу, пытаясь сообразить, о чем мы с ним только что разговаривали. Последние дни я блуждаю в собственных мыслях, погружена в воспоминания. Особенно пока Патрика не было и я оставалась дома одна, чувство было такое, словно я опять живу в прошлом. Когда с губ Патрика слетают какие-то слова, я даже не знаю, действительно ли он их произносит или это мое воображение извлекает их из чуланов памяти и вкладывает ему в рот, чтобы он выплюнул их мне обратно. Я тоже открываю рот, собираясь заговорить, но Патрик меня опережает.

— Полицейские не имели никакого права заявляться к тебе прямо в офис, — продолжает он, не отводя взгляда от разделочной доски. Быстрыми плавными движениями шинкует морковь, потом сдвигает ее ближе к краю и принимается за помидоры. — Слава богу, у тебя в это время еще не было посетителей. Твоей репутации такое еще как могло навредить!

— Это да, — отвечаю я. Вспомнила. Мы говорили про Лэйси Деклер и про детектива Томаса с Дойлом, допрашивавших меня прямо на работе. Мне показалось, ему следует об этом рассказать, на случай если о том, где в последний раз видели Лэйси, объявят по новостям. — С другой стороны, все-таки я последней видела ее в живых.

— Может статься, она и сейчас жива, — говорит Патрик. — Тело не нашли. Уже целая неделя прошла.

— Это верно.

— А другая девочка… сколько ее искали, пока не нашли? Трое суток?

— Да, — отвечаю я, вращая вино в бокале. — Да, трое суток. Получается, ты за всем этим следил?

— Ну, вроде того. Постоянно в новостях. Такое не пропустишь.

— Даже в Новом Орлеане?

Патрик продолжает шинковать, помидорный сок стекает с разделочной доски и собирается в лужицу на стойке. Дом сотрясает еще один раскат грома. Он ничего мне не отвечает.

— Тебе не кажется, что это мог быть один и тот же человек? — спрашиваю я, стараясь, чтобы мои слова прозвучали беззаботно. — Не думаешь, что тут есть… ну, какая-то связь?

Патрик пожимает плечами:

— Не знаю. — Он пальцем стирает с лезвия помидорный сок, потом облизывает его. — По-моему, еще рано об этом говорить. Так о чем они тебя спрашивали?

— Да ни о чем конкретно. Пытались выяснить у меня, что она рассказывала во время приема. Само собой, я не стала отвечать, чем они остались не слишком довольны.

— Правильно сделала.

— Спросили, видела ли я, как она вышла из здания.

Патрик смотрит на меня, наморщив лоб.

— А ты видела?

— Нет. Как выходит из офиса — да, но не из здания. Ну, то есть я-то была уверена, что она вышла. Там и деваться больше некуда. Разве что на нее напали прямо внутри, только… — Я делаю паузу, смотрю на покрывающую стенки бокала рубиновую жидкость. — Только это как-то маловероятно.

Он кивает, переводит взгляд на разделочную доску, потом сгребает с нее овощи в сковородку. Кухню заполняет аромат чеснока.

— Во всем прочем разговор был совершенно бестолковый, — говорю я. — Они, похоже, даже не знали, с чего начать.