Мерцание во тьме

Я представляю себе изображение Софи в обшарпанном телевизоре — обычно такие держат на кухне, но там его водрузили в гостиной на складной столик. На экране вспыхивает тот самый школьный портрет, ее единственный портрет. Диана смотрит на Патрика, который молча улыбается в уголке, поскольку знает правду.

— И где же она? — спрашиваю я. — Раз она все еще жива…

— Хаттисберг, штат Миссисипи, — произносит Патрик преувеличенно звонко, словно заблудившийся водитель, читающий название на карте. — Кирпичный домик с зелеными ставнями. Если случается ехать мимо, я обязательно ее навещаю.

Я закрываю глаза. Я видела это название на одном из чеков. Хаттисберг, Миссисипи. Закусочная «У Рикки». Один куриный салат, один чизбургер средней прожарки. Два бокала вина. Двадцать процентов чаевых.

— С ней все в порядке, Хлоя. Она жива. И в безопасности. Мне только это и было нужно.

Концы начинают сходиться с концами, хотя и совершенно не так, как я ожидала. Но я все еще не знаю, можно ли полностью ему верить. Поскольку осталось еще столько необъясненного…

— Почему ты мне не рассказал?

— Я собирался. — Я стараюсь не обращать внимания на его умоляющий тон, на легкую дрожь в голосе, отчего кажется, что он вот-вот заплачет. — Ты даже не представляешь себе, как много раз я уже почти что тебе признался.

— И что тебе помешало? Я про свою семью все тебе рассказала!

— Да именно это и помешало, — говорит Патрик, дергая себя за волосы. Теперь у него расстроенный голос, словно мы поссорились из-за того, чья очередь мыть посуду. — Я с самого начала знал, кто ты, Хлоя. Узнал тебя в тот самый миг, когда мы столкнулись в вестибюле. А потом, в баре, ты об этом не стала заговаривать, а я тем более не хотел начинать первым.

Эти его мелкие наводящие вопросы и то изумление, с которым он, казалось, на меня поглядывал. Потом я вспоминаю про вечер на диване, и у меня кровь приливает к лицу.

— Так что, ты предоставил мне возможность рассказать все самой, а сам сделал вид, что впервые об этом слышишь?

Осознав весь масштаб его лжи, я не могу не взбеситься. Во что он заставлял меня верить, что мне по его воле пришлось чувствовать!

— Ну а что мне еще оставалось? Перебить тебя посередине фразы? «А, ну да, Дик Дэвис. Это который навел меня на мысль инсценировать убийство сестры». — Патрик издает самоуничижительный смешок, и почти мгновенно его лицо снова делается серьезным. — Я не хотел, чтобы ты решила, будто я до тех пор тебе лгал.

Я так ярко помню тот вечер, и как мне полегчало, когда я все рассказала… Внутри все саднило — и одновременно казалось чистым, будто слова унесли с собой и заразу. Его палец у меня на подбородке поднимает мою голову вверх. Слова, которые я слышу впервые. Я люблю тебя.

— А что ты, по-твоему, делал?

Патрик вздыхает, упирает руки в бока.

— Я тебя не виню. За то, что ты разозлилась. Имеешь полное право. Но я не убийца, Хлоя. Поверить не могу, что такое могло прийти тебе в голову.

— А зачем тебе тогда понадобился мой отец?

Патрик смотрит на меня. Глаза усталые, словно он только что таращился на солнце.

— Если у тебя на все имеется невинное объяснение, если скрывать тебе нечего, зачем ты тогда к нему ездил? — продолжаю я. — Что между вами общего?

Он словно чуть уменьшается в объеме, как если бы где-то случилась утечка воздуха. Воздушный шарик, застенчиво плавающий в углу, пока не сморщится окончательно. Потом запускает руку в карман и достает оттуда длинную серебряную цепочку. Я смотрю, как его большой палец гладит жемчужину в центре подвески, делает небольшие круги, раз за разом, будто полируя. Кажется, что она нежная, будто кроличья лапка-талисман или щека новорожденного, мягкая и сочная, будто спелый персик. На мгновение я вспоминаю, как Лэйси теребила свои четки у меня в кабинете, взад-вперед, вверх-вниз…

Наконец он отвечает.

Глава 46

Я сижу у кухонной стойки; на ней посередине между двумя полными бокалами проходит аэрацию открытая бутылка вина. Один из бокалов я чуть вращаю взад-вперед, зажав пальцами его тонкую ножку. Слева от меня — оранжевый пузырек с открученной крышкой.

Я бросаю взгляд на настенные часы, где часовая стрелка уже приблизилась к семи. Разросшиеся ветви магнолии за окном царапают стекло, будто когтями. Стук в дверь я чуть ли не ощущаю еще до того, как услышала, подобно тому, как после вспышки молнии в воздухе на несколько секунд тяжко повисает тишина, пока ты ждешь громового раската. Потом раздаются быстрые удары в дверь кулаком — всегда одинаковые, все равно что отпечатки пальцев, — а за ними знакомый голос:

— Хлоя, это я. Открывай.

— Не заперто! — кричу я, глядя прямо перед собой. Слышу скрип двери, двойное позвякивание сигнализации. Тяжелые шаги брата — он проходит внутрь, закрывает за собой дверь. Подходит к стойке, целует меня в висок, потом я чувствую, как он застывает на месте.

— Не переживай, — говорю я, ощущая его взгляд на пузырьке. — Все в порядке.