Мерцание во тьме

— Но ведь она есть, — возражаю я. — Это я виновата. Он их из-за меня выбрал. Они из-за меня умерли. Я должна была его узнать…

Детектив протягивает руку, встряхивает фотографию.

— Даже не думайте об этом. Двадцать лет прошло. Вы тогда были еще ребенком.

Я знаю, что он прав. Действительно, ребенком, всего двенадцать. Но что с того?

— А про другого ребенка вы тоже помните? — спрашивает Томас.

Я удивленно смотрю на него.

— Какого?

— Райли, — говорит он. — И в живых она осталась благодаря вам.

Глава 44

Мы выходим из участка, и детектив Томас упирает руки в бедра, словно стоит сейчас, обозревая окрестности, где-то на вершине горы, а не на парковке. Шесть утра. Одновременно душно и прохладно — в такую рань подобное случается, — и я вдруг остро осознаю, что вдалеке щебечут птицы, что небо похоже на сахарную вату, что уже едут на работу первые водители. Я щурю глаза, сонная и не вполне понимающая, что происходит. Внутри полицейского участка забываешь о времени — там нет ни часов, ни окон. В четыре утра тебя заставляют выпить еще кофе, из микроволновки на кухне пахнет уже слегка подкисшей пищей, которую разогревает себе сменившийся с дежурства полицейский, а мир медленно ползет мимо тебя. Теперь я чувствую, что мозг отказывается понимать, как так может быть, — уже рассвело, начинается новый день, а мое сознание так и застряло во вчерашнем вечере.

На шее проступают капельки пота, я завожу руку назад и чувствую, как соленая влага сочится между пальцами, будто кровь. Ни о чем другом я думать, похоже, не способна — только про кровь, как она собирается в лужу, выбирая себе путь наименьшего сопротивления. С того самого момента, когда я опустила глаза и увидела, как на животе Тайлера по рубашке медленно расползается красное пятно. Как кровь сочится на пол, медленно ползет в мою сторону. Обволакивает кроссовки, пропитывает подошвы. Как она течет и течет, словно кто-то надрезал ножницами резиновый шланг, выпустив жидкость наружу.

— Послушайте, вы там раньше говорили… — нарушает молчание Томас. — Насчет жениха.

Я все еще смотрю на кроссовки, на багряный ободок понизу. Не знай я, в чем дело, решила бы, что нечаянно наступила в краску.

— Вы уверены? — уточняет он. — У всего этого может быть другое объяснение…

— Уверена, — перебиваю его я.

— Видео у вас на телефоне. Там ведь толком не разобрать, что у него в ладони. Это может быть что угодно.

— Я уверена.

Чувствую, как он изучает сбоку мое лицо, потом расправляет плечи и сам себе кивает.

— Хорошо. Мы его разыщем. И зададим кое-какие вопросы.

Я вспоминаю последние слова Тайлера; они все еще отдаются эхом в моем доме, в моей голове.

Это он меня заставил.

— Спасибо.

— А пока вам лучше вернуться домой. Отдохнуть. Я отправлю полицейского в штатском патрулировать ваш район, просто на всякий случай.

— Да, — говорю я. — Да, хорошо.

— Вас подбросить?

Детектив Томас довозит меня до машины, все еще припаркованной рядом с домом, где я провела детство. Я не решаюсь поднять глаза — просто перелезаю из полицейской машины в свою, не отводя взгляда от гравия, завожусь и отъезжаю. По дороге обратно в Батон-Руж ни о чем толком не думаю, только гляжу на разделительную полосу, пока не чувствую, что уже заработала косоглазие. Миную знак, приглашающий посетить Энголу, тридцать пять миль к северо-востоку, — и только крепче сжимаю руль. В конце концов, в него все и упирается, в моего отца. Счета Патрика, то, как Тайлер пытался отговорить меня от посещения тем вечером в мотеле. Хлоя, это опасно. Отец что-то знает. Ключ ко всему этому в его руках. Он — связующее звено между Патриком и Тайлером, между мертвыми девочками и мной; он объединяет нас всех, словно мух, угодивших в одну паутину. Он располагает ответами — он, и никто другой. Само собой, я давно это знала. В мыслях я играла с идеей посетить его, крутила ее в сознании, словно комок глины в пальцах, надеясь, что он обретет форму. Что даст мне ответ.

Так я ничего и не получила.

Вхожу в дверь, ожидая услышать мелодичный звон, уже ставший привычным успокоительный звук охранной системы, но она молчит. Гляжу на пульт и вижу, что он не активирован. Потом вспоминаю, как смотрела в телефоне на Патрика, выключающего свет, — последним из дома вышел он. Набрав на клавиатуре код, я поднимаюсь наверх и иду прямиком в ванную, где бросаю сумочку на крышку унитаза. Набираю полную ванну, вывернув ручку до упора в надежде, что обжигающая вода прокалит меня насквозь, начисто смыв Тайлера с кожи.