Мерцающий огонь

Как странно было испытывать такую всепоглощающую эйфорию, проезжая на велосипеде мимо закрытых мешками с песком магазинов и офисов, под огромной тенью от заградительного аэростата, между зловеще скрипящими стальными тросами, удерживающими его на месте. Поводов для радости в мире оставалось все меньше. Весной Чемберлен ушел в отставку и премьер-министром стал Уинстон Черчилль. Германия вторглась в Данию, Норвегию, Бельгию, Нидерланды и Францию, и у британских экспедиционных сил не было иного выбора, кроме как отступить с континента. В июне их эвакуировали с кусочка суши у Дюнкерка. Примерно в то же время Италия вступила в войну на стороне Германии, а Франция подписала мирный договор, позволив врагу оккупировать северную часть страны, в том числе Париж и все атлантическое побережье. Нацисты заняли почти всю Европу, и Британия осталась в гордом одиночестве против скалящей зубы с той стороны Ла-Манша военной машины Гитлера.

Вспомнив брошюры, которые разослали всем британцам после эвакуации войск из Дюнкерка, Вивиан принялась усерднее крутить педали. Людей инструктировали о порядке действий в случае германского вторжения. В последнее время все только и говорили, что о немецких парашютистах, которые падают с неба и притворяются англичанами. Граждан увещевали всегда быть настороже и с подозрением относиться к незнакомцам. И ни в коем случае не помогать немцам. Брошюры учили прятать еду, карты и велосипеды – и думать прежде всего о своей стране.

Тем временем Вивиан и знакомые ей девушки сдавали на пункты приема кастрюли, сковородки и предметы домашнего обихода, стремясь внести свою лепту в производство истребителей. Немецкие бомбардировщики перелетали через Ла-Манш в угрожающих количествах, и Королевским военно-воздушным силам требовалось как можно больше самолетов, чтобы сбивать их до того, как они успеют сбросить бомбы.

Еду выдавали по карточкам, с наступлением темноты нужно было соблюдать светомаскировку. И все же Вивиан чувствовала себя счастливой, проезжая на велосипеде по Крейвен-стрит. Здесь они с Теодором жили с тех пор, как поженились в октябре прошлого года.

Она была в приподнятом настроении, потому что возвращалась домой с хорошими новостями. Врач наконец-то подтвердил ее надежды. Она была беременна – уже больше двух месяцев.

Вивиан догадывалась об этом, но Теодору ничего не говорила, потому что не хотела зря обнадеживать его. Ведь в феврале они пережили настоящий ужас, когда она потеряла ребенка, зачатого на Рождество. Какое-то время после этого она боялась пробовать еще раз, но потом наступила весна, в парках зацвели нарциссы, и они с Теодором влюбились друг в друга еще сильнее.

Нажав на педаль, она притормозила рядом с их пятиэтажным кирпичным домом, спешилась и достала из плетеной корзины у руля букет свежих цветов. Она вошла в парадную дверь и сразу же окликнула экономку:

– Здравствуйте, миссис Хансен! Я дома!

Вивиан заглянула в гостиную. Она уже собиралась подняться наверх, чтобы переодеться и встретить Теодора с работы в чем-нибудь более подходящем, но миссис Хансен вприпрыжку взбежала по лестнице из полуподвала, в котором располагалась кухня. Она слегка запыхалась:

– Миссис Гиббонс? Кстати вы вернулись. Я не знаю, что делать.

– О чем вы? Что-то произошло?

Женщина была белой как полотно – при виде ее у Вивиан по спине прокатилась волна холодящего страха. Вдруг что-то случилось с Теодором?

– Ничего страшного, – заверила ее миссис Хансен. – Напротив, все хорошо, но думаю, вы очень удивитесь.

На несколько мгновений мир погрузился в звенящую тишину. Каким-то образом, словно прочитав мысли экономки, Вивиан уже поняла, что ей сейчас сообщат.

– Эйприл приехала?

– Да. Она звонила из магазина вашего отца, пока вы были на приеме, и я дала ей ваш адрес. Надеюсь, вы не против.

– Конечно, не против! Она здесь?

– Да, приехала около двадцати минут назад. Я чуть не упала, когда открыла дверь, – у вас с ней просто одно лицо, миссис Гиббонс. Я вообще приняла ее за вас.

У Вивиан закружилась голова от облегчения, потому что уже несколько месяцев она не получала из Франции известий. Вивиан сделала все, что было в ее силах, чтобы связаться с сестрой, – так же, как и Теодор. Но Эйприл будто сквозь землю провалилась.

Теодор предполагал, что она могла погибнуть – или попасть в какую-нибудь немецкую тюрьму за свою национальность. Вивиан обдумывала эту версию, но в глубине души верила, что Эйприл жива.

Слезы счастья навернулись ей на глаза:

– Поверить не могу. Где она?

– Устала и захотела прилечь. Я отправила ее в зеленую гостевую спальню, – сказала миссис Хансен, принимая у Вивиан букет.

– Большое вам спасибо. – Взбежав на третий этаж, она постучала в дверь.

– Войдите!

Звук голоса сестры пронесся по всему ее существу подобно небесному благословению. Она повернула ручку и толкнула дверь. На кровати сидела ее сестра-близнец – вторая половина ее души, с которой она так глупо разругалась полтора года назад.

– Эйприл! Боже мой. – Ее голос задрожал. – Поверить не могу.