Мерлин

— Мама... — У меня в горле и глазах тоже стояли слезы — я и на­деяться не смел встретить ее здесь. — Мама... я хотел вернуться бы­стрее, я бы вернулся...

— Ш-ш-ш, не сейчас. Ты здесь и цел... цел... Я знала, что ты вер­нешься. Знала, что сумеешь добраться... и вот ты здесь... здесь, мой Мерлин. — Она положила руку мне на щеку и нежно поцеловала, по­том схватила мою руку. Казалось, кроме нас, никого во дворе нет. — Идем. Согрейся. Есть хочешь, сынок?

— Мы почти не ели последние два дня.

Мелвис подошел ближе.

— В доме есть дичь, и хлеб, и мед. Все сюда, заходите! Выпьем за возвращение Мерлина! А завтра устроим пир!

Нас увлекли в зал. Здесь было светло от факелов, пламя ревело в очаге, столы были накрыты, и трапеза уже началась. Быстро пригото­вили еще стол и внесли блюда. Мама крепко держала меня за руку, и тревога долгих месяцев рассеивалась под лучами радости, в то время как домашнее тепло согревало замерзшие кости.

Не забыли и о Гвендолау и Бараме. Я о них не тревожился — они легко смешались с людьми Мелвиса. И впрямь, мне было так хоро­шо, что я почти совсем позабыл о них.

Старый Пендаран, отец Мелвиса, встал мне навстречу с кресла- трона и сказал:

— Как я погляжу, странствия пошли тебе только на пользу. Вид у тебя здоровый, ты строен, силен и ясноглаз, что твой тезка кречет. Зайди ко мне попозже, покалякаем.

Было не похоже, что мама отпустит меня от себя хоть на миг се­годняшним вечером, да и в ближайшие дни. Однако я обещал ему, что мы скоро поговорим.

— Мне многое надо было сказать тебе, Мерлин, — промолвила Харита, — но сейчас, когда ты здесь, у меня все вылетело из головы.

— Мы вместе. Все остальное неважно.

Мне подали огромное блюдо с мясом и хлебом и рог с медом. Я отхлебнул теплого питья и принялся за еду.

— Ты вырос, сынок. Последний раз, когда я тебя видела... — Голос Хариты сорвался, она опустила глаза. — Ешь. Ты голодный. Я столько ждала, подожду и еще немного.

Несколько раз откусив, я забыл про голод. Мать смотрела на ме­ня, как будто никогда прежде не видела.

— Я что, так изменился?

— И да, и нет. Верно, ты уже не тот мальчик, но ты мой сын, и для меня всегда будешь одинаков, что бы ни случилось. — Она стиснула мою руку. — Как хорошо, что ты снова со мною.

— Если б ты знала, сколько раз за последние три года я думал об этой минуте...

— А если б ты знал, сколько ночей я провела без сна, думая о те­бе, о том, где ты, что поделываешь...

— Я плакал, когда думал, как ты тревожишься. Молился, чтобы хоть как-нибудь передать тебе весточку. Вот почему, когда Элак уви­дел наших людей в долине,} я послал одежду и сломанную стрелу. Я хотел, чтоб это был знак.

— Да, и я приняла его как подтверждение. Я знала, что ты жив и здоров...

— Откуда?

— Я точно так же узнала бы, если бы ты страдал от раны или по­гиб. Думаю, у каждой матери есть такая способность. Я почувствова­ла, когда принесли одежду, хотя мне сперва не хотели ее показывать.

Они решили, что банши тебя убили, а теперь издеваются над твоими друзьями. Я знала, что это не так и что у тебя есть важные причины поступить именно таким образом. — Она помолчала и вздохнула. — Что стряслось, Мерлин? Мы вернулись за тобой. Искали. Нашли бур­дюки для воды, нашли место, где ты сидел в тумане... Что случилось?

И я начал рассказ о том, что случилось после той странной ночи. Я говорил, а она ловила каждое слово, и расстояние в три года постепен­но сжималось в ничто, так что под конец мне стало казаться, что я ни­куда не пропадал.

Наверно, мы проговорили заполночь, потому что когда я кончил, то увидел, что все разошлись, факелы коптят и в очаге догорают алые уголья.

— Я рассказывал всю ночь, — сказал я, — а ведь еще так о многом надо поговорить.

— А мне бы только слушать и слушать. Но я не думаю о тебе, а ты ведь устал с дороги. Идем, тебе надо отдохнуть. — Она наклонилась и надолго заключила меня в объятия. — Сколько раз я об этом мечта­ла!

Мы встали, и она повела меня в приготовленный покой. Я еще раз поцеловал ее.

— Я люблю тебя, мама. Прости, что заставил столько мучиться.

Она улыбнулась.

— Доброй ночи, Мерлин, сынок. Я люблю тебя и рада, что ты вер­нулся.

Я вошел в спальню и уснул как убитый.

ГЛАВА 10

Мелвис сдержал обещание: на следующий день был пир, да какой!

Сразу после завтрака слуги начали украшать зал. Мы сМелвисом и Харитой сидели в креслах у очага и говорили о том, что случилось в мое отсутствие. Вдруг двери распахнулись и с заснеженного двора вбежали смеющиеся служанки с охапками остро­листа и зеленого плюща. Они тут же принялись сплетать зеленые гир­лянды и развешивать их по стенам — над дверьми и на креплениях для факелов.

Веселая девичья болтовня мешала разговору. Я спросил, в чем де­ло, Мелвис ответил со смехом:

— Ты забыл, какой сегодня день?

— Ну, недавно был солнцеворот... а что за день?

— Ну как же, Рождество. У нас дома вошло в обычай справлять церковные праздники. Сегодня отмечаем твое возвращение и рожде­ние Спасителя.

— Да, — подтвердила Харита. — Кстати, тебя ждет приятная не­ожиданность: Давид приедет служить обедню. То-то он обрадуется! Он непрестанно о тебе молился.