Менталист

Юлия резко развернулась и уставилась на него.

— Твои реплики мало чем нам помогают, — сказала она. — Тебе есть что предложить, кроме блестящей идеи арестовать Винсента? Больше ты, похоже, ни о чем и слышать не желаешь…

— Может, имеет смысл допросить его школьных учителей, одноклассников? — перебил Юлию Рубен. — Ту же Йессику, мать Роберта, которая дружила с ним в детстве? Почему бы не поговорить с ней и на эту тему тоже?

— Да потому что у нас нет никаких оснований подозревать в убийствах Винсента Вальдера, — почти закричала Юлия. — Ничего конкретного, что связывало бы его с этими смертями. Теперь тебе понятно?

Рубен покраснел до корней волос и опустил глаза. Мине вдруг захотелось попкорна. Видеть, как отчитывают Рубена, доставляло ей ни с чем не сравнимое наслаждение.

— Может, пошлем Рубена наблюдать за Сёдермальмом? — спросил Кристер.

Педер прыснул.

— Чертовы весельчаки, — пробурчал Рубен.

Он покинул комнату до того, как другие успели подняться со стульев.

Мина задержала взгляд на списке на доске, который обещал только расти, но никак не уменьшаться. В одном Рубен был прав — это похоже на поиски иголки в стоге сена.

Сентябрь

В первый раз за долгое время он был дома один. Астон в школе. Беньямин в кои веки подался на лекцию в Чисту. Ребекка встречается с приятелями, у Марии йога. И это к лучшему. Никто из домашних не увидит автомобиль, припаркованный на другой стороне улицы, откуда хорошо просматриваются дом и подъезд к гаражу.

Официально Винсент не подозреваемый, но по настоянию Рубена за ним установили слежку. Тем более что сегодня тот самый день, 22 сентября. И если Винсент никого не убьет до наступления ночи — к горькому разочарованию Рубена, — это будет лучшим доказательством его невиновности.

Рубен мог бы взять и гражданскую машину. Насколько понимал Винсент, это было обычной практикой, когда речь шла о слежке. Но нет, Рубен захотел, чтобы его все видели, и предпочел белый полицейский автомобиль с сине-желтой символикой. Даже, похоже, вымыл его ради такого случая. И то, что у Винсента нет соседей, должно быть, сильно его расстроило.

Винсент помахал Рубену из окна, а когда тот отвернулся, выставил палец. То, что все разъехались, означало, что дом в полном распоряжении Винсента. И он может смотреть порносайты на ноуте Беньямина, достраивать лего-конструкции Астона, печь кексы для Ребекки или просто танцевать нагишом посреди гостиной, никого при этом не раздражая.

Но с тем же успехом он может не делать ничего из вышеперечисленного. Особенно это касается последнего пункта. Танцевать нагишом — это скорее во вкусе Марии. Не то чтобы она когда-нибудь этим занималась, но сама идея ей, безусловно, понравилась бы.

Винсент достал виниловую пластинку Гэри Ньюмана (альбом «Телеком») и включил проигрыватель в гостиной. Еще в детстве он слушал эту музыку, совершенно не предназначенную для детей, — Гэри Ньюман, Ким Уайлд и другие исполнители новой британской волны. Тогда их только начинали крутить на «Радио Швеции», и песня «I die, you die» обернулась кошмаром на всю ночь для пятилетнего мальчика. Он просто не мог представить себе инструменты, которые воспроизводили эти звуки. Тоны и гармонии также не были похожи на то, к чему он привык. Поначалу это его испугало, потом привело в восторг. Выяснилось, что музыка — совсем не то, что он думал о ней до сих пор. Что еще, кроме музыки? Мир оказался не тем, чем он его видел. Все возможно — и никакой страховки.

И каждый раз, когда Винсент слушал эту музыку, он обнаруживал себя в этом состоянии. Но сейчас это было именно то, что ему нужно. Креативность — мышление за рамками привычного. Потому что даже если он сегодня никого не убьет — чем страшно разочарует Рубена, — это сделает за него кто-то другой. «Другие», — поправил он себя.

Винсент ни на секунду не поверил, что один из убийц — Раск. И Анна, скорее всего, тоже здесь ни при чем. Он склонился над аквариумом, но лучеперые рыбки тут же рассеялись в разные стороны. Как будто почувствовали, что сейчас что-то произойдет.

Винсент прибавил звук и вошел в кабинет. Имея в полном распоряжении весь дом, он тем не менее предпочитал это место. Оно не обещало никаких сюрпризов. Винсент точно знал, где что лежит и для чего оно предназначено. Но прежде всего — потому, что это было его. И никого не раздражало, что книги расставлены по цвету, а не в алфавитном порядке. Или его собственный портрет в образе зомби — подарок известного карикатуриста, поклонником которого был и сам Винсент, — среди многочисленных призов за победы в разных конкурсах.