Меня зовут Космо

— Поприветствуйте также наших судей, — продолжает громкоговоритель. — У них сегодня очень важная работа, потому что, как вы знаете, команда-победитель получит большой киношный приз! Каждая собака будет выступать примерно две минуты, и если вы сможете не аплодировать до конца номера, будет просто чудесно. А теперь, пожалуйста, все отойдите в сторону, кроме нашей первой пары участников: Мелинды Роджерс и её бордер-колли Кометы!

Бордер-колли? Комета?

Я не был готов услышать её имя. Более того, имя демона имеет отношение ко вселенной — как и моё. Это так потрясающе невероятно, что я даже не пытаюсь об этом всерьёз задумываться. Я дрожу и прижимаю уши. Когда мы отходим к границам площадки, дядя Реджи спрашивает Макса:

— Эй, эта собака живёт не в вашем районе?

Живёт в районе? Она терроризирует район! Настоящая чума всех наших домов!

Начинается музыка, подобранная для номера бордер-колли. Она тихая, и я сразу её узнаю: «Поющие под дождём», из одного из моих любимых танцевальных фильмов. Как же меня злит такое надругательство над классикой! Бордер-колли угрожающе вышагивает, размахивая лапами. Когда нарастает припев, она встаёт на задние лапы и становится совсем уж чудовищного роста. Тем не менее не могу не признать: есть в ней что-то грациозное. Чистое. На несколько мгновений меня даже завораживает красота движений, шелест её шерсти. Ужасное колдовство? Бордер-колли, должно быть, наложила заклинание на зрителей, на меня.

Песня звучит всё громче. Двое судей отбивают пальцами ритм, и я в ужасе понимаю, что один из них одет в пушистый свитер — такой же, какой носят Бабушка и Дедушка. Этот судья, судя по всему, на стороне бордер-колли, и его очень трудно будет переубедить.

Когда песня заканчивается, зрители восхищённо перешёптываются. Макс хлопает, но я вижу, что он нервничает ещё сильнее, а на глазах выступают слёзы. Как нам победить собаку, которая ходит как человек?

— В вашем номере больше души, — говорит дядя Реджи, словно читая наши мысли. — Но не думайте ни о ком, кроме самих себя. Если вы полностью выложитесь, этого будет более чем достаточно.

Макс закусывает губу и смотрит на трибуны.

— Ты не видел папу?

Дядя Реджи качает головой.

— Наверное, он просто немного опаздывает, дружище.

Я замечаю, что на вопрос он так и не ответил.

Потом выступают бордер-колли и немецкая овчарка, но их номера не такие сильные, как у бордер-колли. Слышны жидкие аплодисменты, а мы ждём. Ожидание — хуже всего.

— Следующими выступают, — наконец объявляет громкоговоритель, — Макс Уокер и его золотистый ретривер Космо!

— Вперёд, Макс и Космо! — кричит Мама с трибун, сложив ладони рупором.

А Эммалина кричит:

— У вас получится!

Если бы Макс был собакой, он бы наверняка линял как сумасшедший. Сразу после объявления я чувствую запах пота на его ладонях. Он присаживается и поправляет мою бандану.

— Можно тебе кое-что сказать?

«Конечно. Всегда», — отвечаю я, подхожу ближе и утыкаюсь носом ему в лицо.

— Проводить время с тобой мне нравится больше, чем с кем-либо ещё.

«А мне — с тобой».

— Знаешь, я очень хочу, чтобы мы выиграли, потому что не хочу, чтобы нас с тобой разлучили. Никогда. Но… я ещё хочу сказать, что даже если мы не выиграем, я всё равно счастлив, что сейчас я здесь, с тобой. Ты мой лучший друг, и, надеюсь, это видят все.

Он целует меня в макушку, и я сажусь очень, очень прямо.

Дядя Реджи спрашивает нас:

— Готовы?

Мы готовы. Да, мы готовы.

Мы выходим на центр поля, наши сердца колотятся под аплодисменты публики. Навострив уши, я стою неподвижно, в ожидании, и вижу, что Макс что-то мне говорит.

— Я нервничаю, — шепчет он.

«Я тоже», — думаю я.

Но когда песня начинается, я просто чувствую. Чувствую, как мои лапы маршируют и приплясывают. Чувствую, как пружинит трава, как нагрелся воздух. Я начинаю серию сложных поворотов, а Макс уходит кругами в противоположную сторону. Сейчас в мире есть только мы и музыка.

Макс щёлкает пальцами и приставными шагами идёт к зрителям, идеально подражая сцене из фильма, и я надеюсь, что судьи увидят — надеюсь, что судьи видят, — что мы вдвоём идеально подходим для большого экрана. Когда начинается припев, Макс подпевает, хотя на тренировках не пел никогда; жаль, что я не понимаю слов настолько хорошо, чтобы петь их вместе с ним. Впрочем, даже пение не мешает: его движения плавные — где нужно, и резкие — где нужно. Мы наклоняемся, кружимся и вышагиваем в унисон, так что судьи поймут, что мы — одно целое.

Дядя Реджи выглядит невероятно сосредоточенным, он кивает, когда я иду задом наперёд, потом переворачиваюсь и трясу попой.

— Ву-у! — кричит Оливер, Элвис одобрительно лает.

Макс улыбается. В самом деле улыбается.