Меня зовут Космо

— Эй, привет, — говорит он, подходит к нам и протягивает мне руку, чтобы я мог обнюхать. Его уши немного заострённые (несомненно, он из терьеров), а волосы — светлые, как мои. — Можно тебя погладить?

Он оставляет решение за мной, и это мне нравится. Некоторые люди невероятно грубы: суют пальцы в лицо без всякого предупреждения. Тем не менее друг с другом люди так поступают редко: я ни разу не видел, чтобы Мама и Папа запускали пальцы в шерсть незнакомцев. Зевнув, чтобы показать, что я не опасен, я подталкиваю пальцы мальчика носом и с изумлением понимаю, что он точно знает, где почесать — прямо за ухом. Так хорошо, что у меня даже лапа дёргается.

— Мой пёс тоже это любит, — говорит мальчик, покосившись на лабрадора. — Его зовут Элвис, как певца Элвиса Престли. Мама говорит, что он «куда больше, чем гончая собака», по-моему, это какая-то шутка из песни. Не помню. В общем, он бывает очень странным. Например, когда в душе льётся вода, наш Элвис садится на коврик в ванной и воет.

Элвис смотрит на нас, и вдруг его вырвало. Я вижу у него между зубов несколько травинок и понимаю, что его надо предупредить об опасностях избыточного употребления зелени. Он намного моложе меня — ему ещё столько предстоит узнать. Его тонкие ноги очень пружинистые, и я понимаю, что он хочет прыгнуть на меня и поиграть. Но он сдерживается — вежливый, как и его человек. Я стар, и он это знает.

Дядя Реджи подталкивает локтем Макса и тихо подсказывает: скажи что-нибудь. Ответь. Словами. Я сразу чувствую нервозность Макса. Дядя Реджи этого не понимает. Не чувствует, насколько хорошо стук сердца Макса отдаётся через поводок.

Мальчик встаёт.

— Клёвая майка, — говорит он Максу; тот одет в свою любимую футболку с ракетой, которая больше всего пахнет им. — Кстати, я Оливер.

Макс. Он Макс. А я — Космо.

Я бы говорил за нас обоих, если бы мог, если бы он этого захотел.

Прежде чем Макс успевает набраться смелости и назвать своё имя, женщина посреди комнаты хлопает в ладоши. Ей, похоже, недавно сделали стрижку; её седые волосы ниспадают по спине, словно бахрома верёвочной игрушки, а длинные ногти — если, конечно, они были бы моими — точно стучали бы по деревянному полу.

— Пожалуйста, успокойте своих собак!

Она ждёт, сложив руки перед собой. А в такой момент, когда тебя окружают такие запахи и звуки, сидеть смирно очень трудно.

— Сидеть, — говорит мне Макс. — Давай, Космо, сядь. Пожалуйста.

Элвис тут же плюхается на пол. Нудлс с другой стороны комнаты бегает кругами, как заведённая. А я присаживаюсь, потом присаживаюсь пониже, и моя попа наконец касается земли.

— Спасибо! — говорит женщина. — Итак, я очень рада видеть вас всех здесь! Я немного беспокоилась, что никто не придёт. Вы все превзошли мои самые невероятные ожидания. Должно быть, вы прослышали о призе!

Она хихикает.

— Меня зовут Грета, и я открыла этот клуб, чтобы мы все стали ближе и освоили искусство собачьего фристайла. И, говоря «искусство», я вполне серьёзна! Да, это спорт, но это и творчество, и страсть, и драйв.

Грета загибает длинные, тонкие пальцы, а потом делает драматическую паузу.

Мы восторженно смотрим на неё.

— Давайте я сразу скажу, — продолжает она, — собачий фристайл — это не для всех. Это весело — но трудно. Очень трудно. Вы, хозяева, должны будете неустанно тренироваться вместе с собаками, отрабатывая послушание, различные трюки и работу ногами под музыку. Вы с вашей собакой должны научиться двигаться вместе. Мы начнём готовиться к первому ежегодному чемпионату общества «Танцы в дождливый день» по собачьему фристайлу — это соревнование на уровне штата, оно проходит в августе. Там судейская комиссия будет оценивать всё — от ритма и темпа работы до характера и уровня сложности. Я здесь, чтобы научить вас, стать вашим гидом в удивительном путешествии, а вы все собрались, чтобы поддерживать друг друга. Да, я знаю, сегодня мы просто встречаемся и знакомимся, но мне хотелось бы устроить небольшое представление, чтобы начать на высокой ноте! Итак, без лишних слов… Феликс, место!

В комнате повисает полная тишина. На середину выходит бордер-колли в блестящем серебристом ошейнике. А я стою, не сводя с него глаз и выставив косолапые ноги. Бордер-колли с блестящей чёрно-белой шерстью встаёт рядом с Гретой. А потом начинается музыка, он кланяется — ниже и элегантнее, чем я мог себе представить, — и идёт вокруг неё задом наперёд, в ритме песни. Задом наперёд! Вы представляете?

— Как думаешь, ты так сможешь? — спрашивает дядя Реджи.

Но я даже посмотреть на дядю Реджи не могу, не могу оторвать взгляда от танца.

Грета складывает руки кольцом, колли прыгает через это кольцо и приземляется на задние лапы. И я понимаю — понимаю всеми фибрами души, — что вижу что-то невероятное, почти священное. За всю жизнь я ещё никогда не видел такой игры.

«Потому что они не играют», — вдруг понимаю я.

Они танцуют.

10