Меморандум

— Ну да, конечно… Интересная мысль! Так я о чем… Ага. Мне тоже по штату положено знать всё обо всех. Поэтому давай, Борис Степанович, рассказывай, чего ты там накопал и что из этого хочешь изобразить. Имея в виду, что про твои беседы с Женей, остальными пьяницами и даже про Порфирия мне всё известно.

— Думаю однако не всё, коль уж я здесь, на допросе, за столом Берии.

— То есть, ты задумал написать книгу об Алексее Юрине? Так?

— Ну да, всё к этому идёт.

— Хорошо. Ты видишь, Боря, я не против. Я твой друг и помощник в этом вопросе. Так что не надо на меня смотреть, как Тухачевский на владельца этого стола, не надо.

— Да я и не…

Милена Сергеевна оглянулась. Я только сейчас разглядел сидящего в глубоком кресле в затененном углу кабинета солидного господина в дорогом костюме с золотыми часами на запястье. Поднял я вопрошающий взгляд на леди-босс.

— Познакомься, Борис, это наш благодетель и мой старинный друг Михаил.

Я кивнул и учтиво улыбнулся. Деспотисса с благодетелем снова обменялись взглядами, слегка кивнули друг другу: мол, именно так мы с тобой и думали.

— Так, слушай меня внимательно. — Миледи открыла черную папку, достала пачку сшитых листов и протянула мне. — Там, внизу, мелким шрифтом, видишь?

Я прочел «Особое мнение. Автор согласен со всеми пунктами Договора и разрешает издание книги «Посланник» с одним условием: через десять лет издать тиражом не менее одной тысячи экземпляров книгу-дневник, рукопись которой я вручил Издателю (дата и подпись)».

— Десять лет прошло, автора нет, я имею право и желание издать его вышеуказанную рукопись. — Она подошла к огромному сейфу, открыла тяжелую стальную дверь. От моего взгляда не укрылись пачки денег на двух нижних полках. Миледи неуклюже заслонила мощным торсом содержимое сейфа, извлекла желтый пакет и торжественно положила передо мной. — Вскрывай и пользуйся! Я уже с год ищу писателя, способного сделать из всего этого читабельную книгу. Сам понимаешь, дневник — не то, что можно выгодно продать, а интеллектуальный триллер с трагическим концом — самое оно! Да, еще, вот тебе от меня лично. — Она из прежней черной папки с надписью «Юрин» выдернула пачку листов, скрепленную стиплером, и положила сверху на желтый пакет. — Это подборка рецензий и отзывов на «Посланника», может пригодиться. Прошу держать меня в курсе о результатах твоей работы и каждый месяц доставлять на этот стол пред мои очи машинописные страницы с гениальным текстом. Оплата согласно действующему тарифу — четыре тысячи рублей за авторский лист. Всё иди. Успехов!

— Нани, вы не подскажете, что такое авторский лист? — спросил я секретаря, покинув кабинет и присев на гостевой стул в секретариате. Мои глаза, как скрепку магнит, притянул светлый образ молодой красавицы.

— Сорок тысяч знаков, — монотонно произнесла девушка, не отрываясь от экрана монитора. Длинный закрученный локон ниспадал на широкий гладкий лоб, поплясывая на красивом холодном лице. Я удивился: неужели не мешает? Мечтал спросить, но не успел. Девушка краем рта сдула черную пружину и спросила, обращаясь к монитору: — Четыре куска бросила? — И не дожидаясь ответа: — Не соглашайтесь, требуйте десять — сторгуетесь на семи.

— Благодарю, — сказал я задумчиво, тотчас выбросив из головы цифры. Сделав над собой усилие, оторвался от созерцания восточного очарования и вышел из приемной, ругая себя блудливым подонком. Ноги меня уже понесли домой, домой, поскорей раскрыть таинственную рукопись… Но в тот миг я почувствовал на плече клещевой захват чей-то сильной руки. Резко оглянулся — Михаил.

— Прости, пожалуйста, Борис, — сказал благодетель со смущенным ироничным прищуром. — Нужно поговорить. Давай, зайдем в ресторан, тут за углом.

В китайском ресторанчике он привычно занял кабинет размером чуть больше телефонной будки, заказал буряту в белом врачебном халате каких-то неведомых закусок, я попросил чаю.

— Борис, вот какое дело, — начал он, тщательно скрывая смущение. — У меня сложилось впечатление, что господин Юрин — несомненно талантливый, но весьма безалаберный писатель. Видишь ли, я закончил филфак-эмгэу и поэтому могу судить на этот счет вполне профессионально. Мне кажется, эту завершающую книгу Юрина необходимо исполнить на самом высоком профессиональной уровне, ты меня понимаешь?

— Пока что нет.

— Я как филолог мог бы тебе помочь. — Он налил себе в крошечную чашечку из фаянсовой бутылочки, выпил, поморщился, приложил к губам горлышко и опорожнил ёмкость в широко раскрытый рот. Выдохнул и решительно выпалил: — Давай писать книгу вместе! Сам понимаешь, я вложу в этот проект солидную сумму, и сделаю из книжонки полиграфический шедевр!

— Простите, можно вопрос?

— Н-н-н-н-ну, давай, — протянул тот, стрельнув в меня исподлобья недобрым взглядом черных глаз.

— Вы как филолог, много написали книг? Разумеется, православной беллетристики?

— Я пишу сценарии для телевизионных шоу. Думаешь, откуда у меня и у твоей Милены деньги? На вашей прав-романтике много не заработаешь!