Механизм пространства

Война шла четвертый месяц. Датскому шпиону нечем было утешить прусского полковника Клаузевица. Nemetz-peretz, kolbasa…

— Кончилась? — полковник провел по лицу грязной ладонью. Брезгливо хмыкнув, опомнился, достал не менее грязный платок. — Нет, Иоганн. Война только началась. Как ни странно это звучит, русские ее уже выиграли. Не верите? Зря. Более того, я вам скажу, что генерал Кутузов ведет кампанию очень грамотно. Если рассматривать ход боев в целом…

Торвен пожал плечами. О русской победе Клаузевиц твердил от самой границы. Наверное, будет повторять и за Уралом.

— После Бородина, господин полковник, Кутузов бросил несколько тысяч раненых. Еще столько же он бросил в Москве. Сейчас вы скажете, что он поступил очень грамотно — с военной точки зрения. Не стал связывать армию обозами. Свобода маневра — главное условие победы. Я ничего не перепутал?

Ряды пехотного полка исчезли в скрипящей пелене. Следом надвигались новые. Никто не пытался идти в ногу. О песнях забыли после Бородина. «Ненавижу войну! — дрогнули сухие губы. — Мерзавцев, кто ее придумал, — ненавижу! Умники-теоретики! Под картечь бы всех…»

— Это вы обо мне, Иоганн? — у полковника оказался тонкий слух.

Хорошо, что Торвен шептал не по‑датски.

— В чем‑то вы правы. Лучшим теоретиком, какого я знал, был Дитрих фон Бюлов. Он считал, что развитие военной науки скоро уничтожит саму войну. Она станет чем‑то вроде преферанса. Все — победы, поражения, маневры — будет просчитываться заранее, до первого выстрела. А выстрел уже не потребуется. Бюлов надеялся на появление механизмов быстрого счета. Говорят, в Англии работают над такими… Вы удивитесь, Иоганн, но эта идея почему‑то никому не понравилась. Бюлова хотели арестовать все — и Наполеон, и наш король. Русские успели первыми — Бюлов умер, когда его конвоировали в Петербург. Зима, а он был в летнем мундире…

Голос Клаузевица звучал спокойно, как если бы речь и вправду шла о теоретических спорах.

— Мой учитель Шарнхорст тоже надеется на прогресс науки. Он уверен: новые технические достижения сделают войну невозможной. Как только изобретут разрывной снаряд, гарантировано убивающий трех человек, воевать станет невыгодно. Даже в случае победы потери обескровят страну…

Торвен закрыл глаза — во тьме плеснул огонь копенгагенского пожара. Ракеты Конгрева — безусловный прогресс. «My baby! My sweet baby!..»

— А вы как думаете, господин полковник?

Спросил для проформы, не слишком интересуясь ответом. Суха теория, мой друг, а города прекрасно полыхают!

— Вам сколько лет, Иоганн? Семнадцать? Воюете с четырнадцати? Я пошел на службу в двенадцать. Такие мы с вами пацифисты… Нет, война не исчезнет. Хуже того! Когда техника позволит убивать людей не сотнями — тысячами и миллионами! — вот тогда и начнется настоящая Большая Стратегия. Очень надеюсь не дожить до этого дня. Но кто знает? Как ни жутко звучит, нынешняя война могла быть гораздо страшнее. Бонапарт отказался от строительства пироскафов и подводных лодок — представляете? В самый разгар конфликта с Британией! Какой ангел постарался, махнул крылом? В придачу император распустил части аэронавтов, «баллонные роты». Представляете, если бы сейчас нас атаковали с воздуха?

Небо, затянутое облаками пыли, ухмылялось. Намекало: пусти я в свой простор «баллонную роту», и привет, nemetz-peretz! Мудрый полковник прав — все могло быть страшнее. Могло — не случилось…

Но еще будет? Еще случится?!

— Вас просто напугали, — возразил кабинет в зеленом мундире. — Будущее не безотрадно.

Спорить Зануда не стал. Бесполезно! Это он понял сразу, после первых же фраз. Зря ты вспомнил Клаузевица, датский шпион Торвен. Давний разговор, огрызок прошлого — здесь и сейчас, в особняке французского инженера Карно, это не лучший аргумент.

На лучшие не хватало ни сил, ни убедительности.

Темно-зеленый шелк на стенах. Темно-зеленая обивка кресел. Новенькая, будто вчера от обойщика — хозяин не любил засиживаться. Хозяин разгуливал от стены к стене, слушая так же, как он делал все — на ходу, на бегу, торопясь не успеть. Николя Леонар Сади Карно — герой обороны Парижа, поручик Генштаба, автор «Размышлений о движущей силе огня»…

Изобретатель Механизма Пространства?

— Клаузевиц был великим человеком. Но, извините, он видел мир сквозь прорезь прицела. Военные не должны определять Грядущее. Это — дело разума и Науки. Развитие военной техники неизбежно. Оно толкает вперед остальные области знания — и одновременно сдерживает аппетиты генералов. Нет ничего страшнее, чем гарантированное возмездие за агрессию.

Сесть Торвену не предложили. Его и пускать‑то не хотели. Крепкие парни в одинаковых сюртуках встретили гостя у входа в особняк, принялись вдумчиво выспрашивать. Кто да почему, да на какую разведку трудимся… Помогла бумага из Общества по распространению естествознания. Разрешили, впустили, даже обыскивать не стали.