Мегафон

— Собственно говоря, — сказал Каридиус и еле удержался от улыбки, вспомнив, как ему приходилось убеждать своего дядюшку уплатить за наем помещения, — собственно говоря, я никогда еще не пользовался услугами банкиров в этом смысле.

— Пора, следовательно, начать, мистер Каридиус, — посоветовал финансист. — Каждый человек обязан добиваться благосостояния. Вы еще молоды. Вы находитесь на весьма счастливом этапе своей карьеры. Вы должны воспользоваться открывающимися перед вами возможностями.

— Вы правы, — согласился Каридиус, с волнением ожидая, что за этим последует.

— В таком случае, почему же вы этого не делаете? — прямо спросил мистер Литтенхэм.

— Собственно говоря… я никогда не вел точного счета своим доходам… деньги приходили… и тратились…

— Ну, конечно… это понятно… беспечность политического деятеля…

— И начинать сейчас… вложить капитал… мне было бы не совсем удобно…

— Ничуть не бывало. Я уверен, что любой банк охотно откроет вам кредит. В наше время, как вам известно, деловая жизнь зиждется на кредите. Если бы при всякой сделке требовали наличные деньги, все остановилось бы.

Наличные — это разменная монета кредита для удобства бухгалтеров.

— Но беда в том, — возразил Каридиус в трепетном ожидании, — что получить кредит можно, только пользуясь кредитом. Когда машина уже приведена в движение, получается своего рода «перпетуум мобиле», но привести ее в движение очень трудно.

— Пустяки, пустяки, мистер Каридиус. Взять хотя бы Уэстоверский банк — он был бы в высшей степени польщен, если бы вы значились в списке его клиентов.

— Я также чувствовал бы себя весьма польщенным, — признался Каридиус, — но… мистер Литтенхэм… допустимо ли это?..

Мистер Литтенхэм выпрямился в своем кресле.

— Допустимо? Допустимо ли, чтобы человек обеспечил самых близких и дорогих ему людей?

— Я хочу сказать, что мне, члену Конгресса…

— А разве политический деятель обязан жертвовать собой в частной жизни для того, чтобы служить своему народу на общественной арене? Надеюсь, мистер Каридиус, наша цивилизация далеко ушла от тех дней, когда в угоду ей приносились человеческие жертвы.

— Я хочу сказать… допустимо ли, чтобы именно ваш банк открывал мне кредит?

Финансист облегченно вздохнул:

— Ах, вот оно что! Что же вы сразу не сказали? Но, дорогой мистер Каридиус, в списке наших почтенных клиентов значатся сенаторы, дипломаты, министры и члены Верховного суда — лучшие люди Америки. На этот счет не беспокойтесь. Вы попадете в прекрасное общество. Повидимому, у вас нет представления относительно суммы, которую вы хотели бы вложить?

— Нет.

— Что ж, прекрасно. Предоставьте это банку. Вероятно, у вас нет и определенного представления относительно количества ценных бумаг, которые вы хотели бы приобрести?

— У меня… у меня очень мало наличных денег.

Мистер Литтенхэм отмахнулся от этого замечания.

— Об этом позаботится Уэстоверский банк.

— Но какое обеспечение я предоставлю банку?

— Мистер Каридиус, ценные бумаги, приобретенные для вас, останутся в банке в обеспечение вашей задолженности. И помимо, и сверх этого материального залога, банку будет служить обеспечением ваше незапятнанное имя, мистер Каридиус.

26

Когда свиданье достопочтенного Генри Ли Каридиуса с хозяином Пайн-Мэнор закончилось, Мэри Литтенхэм велела привести из собачника Раджу и пошла провожать своего гостя до границы поместья.

Каридиус все еще испытывал какое-то головокружение после многообещающего разговора с финансистом. Он молча шагал рядом с молодой хозяйкой по направлению к греческому портику, белевшему среди сосен. Когда они огибали дом, кто-то окликнул их с террасы и мисс Литтенхэм в ответ помахала рукой.

— Не понимаю, как это люди могут проводить всю свою жизнь за игрой, на скачках, в театрах и на выставках, в то время как подлинная… вы меня понимаете… подлинная жизнь сама так сложна и так заманчива.

— Конечно, конечно, — с готовностью согласился Каридиус.

— Все это… — Она широким жестом повела рукой, как бы охватывая все вокруг, — в сто раз сложнее и интереснее, чем какая-нибудь… скажем, игра. Банки… пресса… заводы военного снаряжения… политика местного масштаба… политика в Вашингтоне. Не правда ли, когда представляешь себе, как папа держит все это в руках, рекорды какого-нибудь чемпиона кажутся детской забавой?

Каридиус кивнул головой.

— Может быть, за вашим желанием изучить все отрасли, которые контролирует ваш отец, тоже кроется спортивный интерес?

— Возможно… Но, видите ли, отец все это создал, и мне хотелось бы сохранить все и даже приумножить, если сумею… Вам это непонятно, мистер Каридиус?

— Я вполне понимаю вас, — убежденным тоном заявил достопочтенный Каридиус, захваченный этой атмосферой могущества и богатства и чистосердечно забыв об однокомнатной конторе в «Лекшер-билдинг», которую снимал для него дядя.

— Меня так редко понимают… Да, в сущности, я редко делюсь с кем-нибудь своими мыслями. Помните тот день, в Вашингтоне, когда я сказала вам, что хотела бы последовать примеру Берты Крупп? Мне так неловко было после этого разговора. Я упрекала себя: чего ради ты наговорила ему все это?