Медные монеты на алтарь предков/铜钱龛世 /Tong Qian Kan Shi /Copper Coins

Сюэ Сянь не ошибся. Цзян Шинин был бродячим призраком, и Сюэ Сянь помог привязать его душу к физическому объекту — в данном случае к бумаге — чтобы принять человеческий облик. Но такая форма поддерживалась исключительно за счет очагов энергии инь. На сгибе шеи, примерно в трех цунях ниже затылка, у него была точка давления минмэнь.² Если бы Сюаньминь ударил минмэнь стороной своей руки, как ножом, этот удар вытеснил бы всю энергию Инь, собранную в этом месте, и Цзян Шинин вернулся бы в свою первоначальную бумажную форму.

[2] Минмэнь 命门 (мин4 мэн2), буквально «дверь/ворота жизни/судьбы», представляет собой точку давления в человеческом теле. Он расположен вокруг чьей-то спины / талии.

Сюаньминь боялся, что Цзян Шинин случайно разрушит их план побега, поэтому намеревался превратить его обратно в бумажного человечка и облегчить обращение с ним. У Сюаньминя уже был полупарализованный негодяй³, о котором нужно было беспокоиться; иметь дело со здоровым человеком было бы еще более хаотично.

[c] Мусули использует chengyu 无法无天 (wu2 fa3 wu2 tian1), буквально «нет законов, нет рая», чтобы описать недисциплинированный, неконтролируемый характер Сюэ Сяня.

Оказалось, что этот на самом деле был послушным. Сюаньминь нашел его терпимым. Поэтому он снова опустил руку. Теперь Сюаньминь быстро последовал за Цзян Шинином за дверь.

Сюаньминь протянул руку и схватил Цзян Шинина за воротник, затем повернулся на каблуках и спрятал их обоих за стеной, разделявшей прихожую и коридор. Когда Сюаньминь не хотел шуметь, он действительно мог быть совершенно тихим: ни одного его шага не было слышно. Его религиозные одежды были легкими и воздушными. Пока он шел, белая ткань пронеслась мимо ветвей соседнего дерева, а затем снова легла, как только он добрался до подножия стены, — но одежда не подняла ни одной пылинки и не задела ветви дерева.

Сюэ Сянь посмотрел на эти нетронутые ветки и на кулон из медной монеты, висевший на бедре Сюаньминя.

«Он какой-то таинственный лысый осел», — подумал он.

Сюаньминь выбрал правильный момент, чтобы спрятаться. Как только угол его белой мантии опустился, Лю-шие и его старый друг вышли из задней двери холла. Возможно, из-за того, что в их возрасте уши уже не были такими чувствительными, эти двое мужчин, казалось, действительно не замечали ничего неправильного.

Из-за стены Цзян Шинин увидел силуэт Лю-шие. Хотя он был недоволен, увидев этого человека, он также был сбит с толку. Почему Сюаньминь спрятался, когда увидел шие? Казалось, он вообще не хотел заниматься этим вопросом.

К счастью, у Цзян Шинина был смертельный страх создать неприятности для других: он никогда не говорил вне очереди, не действовал опрометчиво и никогда не делал ничего, что могло бы быть кому-то неудобно. Таким образом, он затолкал все свои вопросы в свой желудок и послушно сжался за стеной, наблюдая, как Лю-шие и незнакомец пересекают двор, направляясь к главному залу.

Как только Лю-шие направился в главный зал, хнычущий голос внезапно закричал: — Папа?

Сюэ Сянь невозмутимо сказал:

— Отлично. Теперь настоящий дурак⁴ здесь. Он точно выбрал правильное время.

[4] Мусули использует 傻子 (sha3 zi), что означает «идиот». Иногда, когда я использую эту сноску, она использует 傻 само по себе, которое является прилагательным, а не существительным, что означает «идиотский».

Действительно, было непонятно, как сюда попал Лю Чун, но он стоял там, под карнизом коридора, и звал Лю-шие:

— Папа.

Первым делом Сюэ Сянь посмотрел на его пальто. «Лю Чун», с которым они столкнулись ранее у двери смерти, был одет в пыльно-красную мантию, но тот, кто сейчас был в коридоре, был одет в голубовато-серое пальто — такой же наряд, в котором он был до них. Он тоже попал в ловушку этого массива.

Сюаньминь вышел из-за стены. Двигаясь так быстро, что Лю-шие едва мог заметить это, монах большими широкими шагами подошел к Лю Чуну и схватил его. Прежде чем Лю Чун успел вскрикнуть от удивления, Сюаньминь начал тащить Лю Чуна за собой к узкой двери. К счастью, этот средний двор был довольно маленьким, так что все это произошло в мгновение ока.

Лю-шие, потрясенный в главном зале, пришел в себя. Его лицо обмякло, и он начал маршировать к ним.

Хорошо, что Сюаньминь так быстро отреагировал. Он уже был за дверью.

Монах захлопнул узкую дверь, и Цзян Шинин инстинктивно запер дверь за собой.

Но затем Цзян Шинин поднял голову, чтобы взглянуть на сбитого с толку Лю Чуна,⁴ и внезапно воскликнул: «А?»