Медные монеты на алтарь предков/铜钱龛世 /Tong Qian Kan Shi /Copper Coins

— Восемь символов, все выровненные, составляют сто восемьдесят человек. Ни одним больше, ни одним меньше: девяносто инь, девяносто ян, — сообщил лидер людей в сером. Под маской его голос казался приглушенным, а его слова были прерваны яростным шумом дождя, так что было почти невозможно услышать, что он говорил.

Они стояли на коленях перед человеком, стоящим между двумя большими черными валунами лицом к горе Цзянсун, заложив обе руки за спину. Мужчина был одет в белоснежную монашескую мантию без единой пылинки. Когда проливной шторм приблизился к монаху, он внезапно замолчал — и, что еще более загадочно, когда на него обрушился дождь, он совсем не промок.

Этот человек был очень высоким, с тонким и элегантным телом, так что прямо со спины казалось, что он только недавно покинул свое изолированное буддийское царство, чтобы войти в человеческое общество. Он выглядел совершенно неприступным.

На его лице была серебряная маска, чтобы никто не мог видеть его внешность — только пару черных глаз. Он смотрел на гору Цзянсун, и его холодная отчужденность, казалось, также были смешаны с каким-то другим чувством.

Услышав отчет предводителя людей в сером, он потер пальцы, но не перевел взгляда.

Серый лидер поднял глаза и взглянул на монаха, затем быстро отвернулся, молча ожидая, пока монах заговорит. Даже этот краткий момент молчания заставил людей в сером почувствовать себя неловко и даже стыдно, как будто они сделали что-то очень плохое.

Монах потер пальцы и, наконец, сказал:

— Вы привлекали посторонних прохожих?

В его голосе было фундаментальное ощущение прохлады, как у ледяной поверхности замерзшего пруда.

Но от этого простого вопроса люди в сером задрожали. Лидер быстро сказал:

— Нет-нет, мы похищали людей только из незначительных районов, и если поблизости были какие-то праздные люди, мы их тоже брали. Нет ни свидетелей, ни доказательств.

Монах снова потер пальцы, затем сказал ни радостно, ни сердито:

— Похищали?

— Нет, нет, нет, приглашены, — поспешно поправил вождь.

Вождь заставил себя снова выглядеть спокойным, несмотря на свою ошибку, но долгое время от монаха больше не было слов. С тревогой вождь взглянул на монаха и увидел, что тот все еще спокойно смотрит на вершину горы Цзянсун. Хотя он не видел глаз монаха, вождь обнаружил в монахе сильные эмоции, как будто монах каким-то образом испытывал ностальгию по горе.

Загадочный, лидер внезапно почувствовал себя глупо храбрым. У него хватило наглости спросить:

— Это безымянное место в глуши, ничего особенного. Великий Жрец, почему вы выбрали это место?

Сразу же серый вождь хотел ударить себя на месте. С детства его воспитывал культиватор Сонъюн, а с шестнадцати лет он начал помогать Сонъюню и Великому жрецу в мелких делах. Прошло семь или восемь лет с тех пор, как он взял на себя эту роль, но сколько раз он действительно встречался с Великим Жрецом, он мог сосчитать по пальцам своих рук. Он по-прежнему в основном получал приказы от Сонъюня, а затем уходил, чтобы их выполнить. И все же, несмотря на то, что он мало общался с Великим Жрецом, он все же знал о печально известном нраве Великого Жреца…

У монаха всегда было ненормальное настроение, и он ненавидел, когда его подчиненные имели наглость задавать ненужные вопросы.

Что касается «ненужного» вопроса, монах так и не разъяснил, поэтому для людей в сером это означало «не задавайте никаких вопросов».

Какими бы ни были планы монаха, они должны были быть оправданы. Им некуда было вмешаться.

Тем не менее, когда серый вождь задал свой вопрос, Великий Жрец не рассердился. На самом деле монах ответил:

— Много лет назад я встретил здесь святого.

Это было… слишком много лет назад, так давно, что даже он не мог вспомнить, сколько ему было лет в то время, как он выглядел, кем были его родители и почему они бросили его из-за этого в дикой горе. Если бы не тот святой, он, вероятно, давно бы умер и к настоящему времени воскресал бы несколько раз, и не был бы здесь сегодня.

Услышав ответ Великого Жреца, серый предводитель остановился, потрясенный, затем опустил голову и сказал:

— У этого святого был превосходнейший глаз, иначе у нас не было бы мира на этой земле до сегодняшнего дня.

— Превосходнейший глаз…

Великого Жреца эта фраза, казалось, очень позабавила, а затем он, казалось, поддразнил его:

— Мир? Если бы земля была мирной, нам бы не пришлось делать все это, и не пришлось бы идти сюда сейчас и не приглашать всех этих страдающих простолюдинов.

На мгновение серый лидер не знал, как ответить. Действительно, Великий Жрец был немногословным человеком, и очень редко он мог сказать так много за один присест. Если серый лидер не ответит, это будет большим оскорблением. Итак, он подумал некоторое время, а затем сказал:

— Мы глупцы, которые не могут расстаться с трагедией.

Услышав это, Великий Жрец повернулся и спокойно осмотрел серого лидера, прежде чем снова повернуться к горе Цзянсун. Наконец, он мягко сказал:

— От каждого есть какая-то польза. Не умаляйте себя.

Он посмотрел на заброшенный храм на горе и поднял руку в буддийском приветствии.