Медленное угасание

Рядом с Тошико Оуэн за лабораторным столом анализировал взятые с устройства образцы, ища следы ДНК или любого из множества иных сложных биохимических субстанций, с помощью которых инопланетные формы жизни переносили генетическую информацию. Навыки Оуэна были буквальной версией метафорических навыков Тошико; он препарировал тела пришельцев и доставал из них кости – когда это было возможно. И он улаживал проблемы в команде, когда что-то шло не так – а это случалось. Часто.

Оуэн тоже беспокоил Джека, но по другим причинам. Если Тошико была слишком замкнутой, то Оуэн был слишком открытым. Он очень остро всё воспринимал и всегда делился этим с другими. Джек понятия не имел, чем Тошико занимается в свободное время — если она в принципе чем-нибудь занималась – но Оуэн был для него словно открытая книга. Первые пятнадцать минут каждого дня он перечислял всё, что происходило с ним в предыдущую ночь: каждая порция алкоголя, каждый половой акт, и даже – пока Джек не запретил ему – каждый поход в туалет.

И ещё была...

Подождите-ка. Джек быстро осмотрел Хаб. Нигде не было видно Гвен. Она должна была использовать своё аналитическое мышление полицейского относительно драки в ночном клубе, попытаться разобраться, какие у них есть доказательства и куда они могут отправиться дальше, чтобы понять, откуда взялся прибор. Он знал, что она обижена за то, что он сорвал её ужин с бойфрендом, но он надеялся, что она не ушла обратно...

— Кого-то потерял?

Джек резко перестал смотреть вниз и сфокусировал взгляд на отражениях в стекле перед ним. Там была она, Гвен, стоящая в темноте в дальнем конце помещения.

— Ты долго там была?

— Ты что, не знаешь?

— Я понимаю, что кажусь всезнающим – на самом деле, я стараюсь поддерживать этот образ – но я не знаю всего. Как продвигается расследование?

Она прошла дальше вглубь комнаты.

— Мне придётся опросить кое-кого завтра – друзей, родственников, коллег. Кто-нибудь из них мог видеть одного из этих парней с новой игрушкой, с каким-нибудь навороченным прибором, которого они не знают. Проблема в том, что я не могу делать это прямо отсюда. Как говаривал мой старый учитель в Хендоне[12]: «Тела на земле ничем не заменишь». — Она поморщилась. — Прости, это не самые приятные слова, учитывая обстоятельства.

Он улыбнулся.

— Я тебя прощаю. Просто больше так не делай. Есть ещё какие-нибудь открытия?

— Тош считает, что это устройство – часть целой группы, попавшей на Землю некоторое время назад, в 1950-е годы. У нас в хранилище уже есть двенадцать или тринадцать таких предметов, конфискованных из разных мест в Южном Уэльсе. Один из них прибыл даже из Лондона. Судя по всему, он хранился в архивах местного Торчвуда, пока... — Её голос затих. Она не была членом команды, когда был уничтожен лондонский Торчвуд, но Джек знал, что она очень чувствительна к тому, о чём другие не хотят говорить. — В любом случае, он был уничтожен. Тош пытается выяснить, есть ли у этих приборов какие-то общие элементы дизайна, что-то, что может пролить свет на то, что делает это устройство.

— А что делают другие устройства? Гвен пожала плечами.

— Это определённо проблема. Их поместили в хранилище, не проведя серьёзного анализа того, чем они являются или что делают. Оуэн думает, что это межзвёздный эквивалент апостольских ложек[13] – все части комплекта, коллекция. Скорее декоративные, чем практичные.

— Он может быть прав.

Гвен осмотрела зал заседаний.

— Знаешь, ты мог бы как-нибудь украсить это место. Ты должен начать собирать свою коллекцию.

Джек обвёл жестом Хаб.

— У меня есть все вы, — сказал он. — Мне этого достаточно.

— Слушай, сейчас тихо, и мне всё равно нечем заниматься до завтра. Могу я вернуться на ужин? Даже если успею только к чаевым?

— Увидимся завтра, — ответил Джек, и, когда Гвен вышла из зала, повернулся и снова стал смотреть в окно, вниз, в глубины Хаба.

* * *

Ужин продолжался долго, и к тому времени, как Рис выпил две чашки кофе, он решил, что больше не увидит Гвен сегодня вечером.

Что, подумал он, глядя через стол на яркое, открытое лицо Люси, не самая худшая вещь в мире.

Ресторан заполнился под завязку, а потом снова опустел, пока они с Люси ели. И разговаривали. Фактически казалось, что они никогда не закончат разговор, даже притом, что Рис успел съесть свою еду и то, что оставила Гвен. Теперь белая скатерть была заляпана разными соусами, металлические тарелки были сдвинуты на край стола, и горячие полотенца[14] давно остыли.

— Не пойми меня неправильно, — сказал он. — Но я не могу поверить, как ты можешь оставаться такой стройной, когда ты так много ешь. Мне придётся всю неделю жить на одном кресс-салате, чтобы компенсировать всё это.

— Мне никогда это не удавалось, — ответила она. — Это всё те таблетки. Они действительно изменили мой метаболизм. — Она улыбнулась. — Не могу поверить, как это было весело, — она посмотрела Рису в глаза. — Мне и в самом деле это было нужно, особенно сегодня вечером. Спасибо.

— Эй, — сказал он. — Мне тоже был приятно. Мне только жаль... Он замолчал, и лицо Люси приняло сочувствующее выражение.