Мед багульника

Герман знал: приходишь домой после дежурства и не видишь ничего, кроме дивана и сложенного вчетверо мягкого пледа. Раздеваешься, как пьяный — куртку и ботинки сбрасываешь в прихожей, остальное швыряешь — на стул… Торопливо развертываешь плед, обнимаешь подушку, и засыпаешь мгновенно, едва успев опустить на нее голову.

Работа зимой — собачья. В этом году февраль был особенно вьюжным, машины буксовали, когда вызов поступал из частного сектора, посылали Германа. Ладно, девчонки, и даже старенькая Анна Дмитриевна, как-нибудь переберутся через сугробы. Но как они будут — если что — через них же тащить больного до машины?

А потом был и совсем сумасшедший снегопад. Мелко, нестрашно начал лететь с неба снежок, а через час исчезли уже тротуары — их потом так и не расчистили до весны, дворники даже не подступались. Снегоуборочной техники хватало только на центральные улицы, люди на работу шли бок о бок с автобусами и грузовиками. И врачи «скорой» тоже ходили на вызовы пешком. Как часто их ругали тогда! «Вас вызывали час назад, человеку плохо, а вы…»

…Сейчас Герман взял не весь отпуск — неделю. Как вынырнуть, воздуху глотнуть, и снова — в работу.

…А началось его знакомство с Дедом — со штолен.

В горах, что окружали Шелестово, после разработок остались штольни. Непосвященным они казались неглубокими пещерами, в которые приятно зайти летом. Кругом жара, камни раскаляются настолько, что впору яичницу на них жарить, а шагнешь под каменные своды, и — будто в холодильнике оказываешься. От силы градусов пять-семь.

Здесь свет играл в причудливые игры. Длинные косые лучи его отливали голубым цветом. Если отойти к стене и глядеть на входящего, он растворялся в этих лучах, лишь силуэт виден. Привидение, да и только.

А над головою нависали тяжелые каменные своды. Казалось, не в горе ты, а в феодальном замке, выстроенном в романском стиле. Каменные плиты пересекали глубокие трещины. Однажды здесь побывал инженер с ГЭС, и тут же выбежал.

— Закрыть эти штольни немедля! Железными решетками! Пускать сюда людей — полное нарушение техники безопасности. Вот-вот все рухнет…

Это он еще дальше не прошел. У входа было относительно светло, и вошедших успокаивало сознание, что так — легко вернуться! Несколько шагов пройти — и снова привычный летний день, небо над головой… Но если отойти чуток подальше, и свернуть в боковой проход… Штольни тянулись под землей километров на десять, заплетались причудливыми лабиринтами.

Дед, конечно, знал эти места лучше других. И к нему нередко обращались приезжие из города — просили поводить, показать.

Он отвечал всегда:

— Право — не стоит. Штольни забросили полвека назад. Им нет конца. И там много летучих мышей.

— И что, все эти подземные лабиринты можно пройти?

— Все — наверняка нет. Если только со специальной техникой. Там столько завалов… Мало того, что время разрушает камни, но всякие ненормальные еще разбирают крепи…

— Зачем?

— Ночевать туда идут — романтика! Сильных впечатлений хочется… Ну и костры жгут. А потом сидят у костра, и сочиняют разные небылицы. Например, про Черного Альпиниста, который утаскивает зазевавшихся туристов. Учитель, Сашенька Ямщиков сочинил. Деток туда своих водил, шестой класс — ну и чтобы не разбегались придумал эту страшилку…  Потом даже в книжки вошла эта история, как старинная легенда. Ходит, мол, призрак, за людьми охотится. Сашенька очень смеялся: «Я-то своим ребятам сказку, выдумал, вроде как про злого бабая, а теперь мой Альпинист прославился». Привидение опять же кто-то сфотографировал.

— Это, каким же образом?

— Снимали свод пещеры почему-то одновременно, обычным аппаратом и цифровым. На обычном — ничего, камень и камень. А цифровой потом выдал что-то такое, туманное, белое… Вот туристы и сидят часами, караулят призраков.

А хуже всего, что когда замерзнут, они крепи жгут. А те пропитаны креозотом, отрава… погибнуть очень просто. Да и без костров…  Деревянные подпорки все уже прогнили, обвалы сходят, света нет. Словом, человек в своем уме туда не сунется. Эти же ненормальные там даже свадьбы играют.

— А у входа можно хотя бы посмотреть? — спросил тогда Герман.

— У входа можно.

Стоило шагнуть под своды штольни, как холод стал пронизывающим. Но не таким как бывает зимой. Он добирался ледяными пальцами до костей, и было в нем что-то зловещее.

Однако сюда проникал свет. И видно было, где можно пройти, а где путь уже завален камнями.

— Тут есть даже журнал, — сказал Дед, — вон, в выемке. На стенах много не напишешь, а поделиться впечатлениями хочется.

Герман прочел: