Мед багульника

Какое оказывается, простое счастье, снова оказаться в жарком, солнечном дне.

Им еще долго было до отъезда. Они вернулись тропинкою к дому. Спала, ожидая их, в уголке дивана «личинка волкодава», и Миша снова разливал чай с душицей, и принес Андрею — гитару.

О том, что завораживает огонь, и еще — водопад — знают все. Но завораживает и гитара. Андрей играл испанское, и это было как стихи Гарсиа Лорки, но там истина будто — танцевала в словах, а тут — в звуках.

И вдруг:

— А ну-ка, Аурика, вальс!

— Да перестаньте! — ей тут же стало неловко. Сколько выступала, но дыхание зала — это одно, а внимание людей, знающих ее — совсем другое. Тут она смущалась всегда. — С кем же мне танцевать? Со щенком?

— Миша, пригласи барышню…

Знал ли Миша, что она — танцует, или воспринял это, как прихоть друга, или побоялся, что обидит — отказавшись? Но он уже стоял перед нею — высокий, и прикладывал руку к груди.

Аурика встала навстречу. Она понимала, что это — не Марк, что с таким партнером можно только самое простое. Как же он велик, и, наверное, громоздок против Марка! Но он вел ее хоть и осторожно, но верно, и даже не осторожно — бережно, чтобы — не задеть ни за что, чтобы — голова у нее не закружилась.

И странно. С Марком, ей танец всегда был номером, сложным, который надо исполнить верно, и достойно друг друга — не сбившись, не подведя. Здесь же она впервые ощутила, что чувствует девушка, когда ее приглашает танцевать мужчина.

Михаилу Аурика показалась совсем невесомой. Он же чувствовал себя настоящим медведем. Причем даже не в посудной лавке, а среди хрусталя. «Медведь, медведь!» — яростно звучало в нем. Только бы не наступить ей на ногу, не споткнуться о стул… Проще всего было бы оторвать ее от пола и кружить. Но так лучше было с Андреем, напоследок припечатав его к стенке. Выдумал! Сравнил! Поставил в пару! Ах ты, черт недоделанный…

— Спасибо, — сказала Аурика, — Просто здорово.

Она улыбалась легко. Ей впервые было так весело. Не с кем здесь было соперничать, не надо было притворяться лучше, чем она есть. Она видела — к ней хорошо относятся, бережно, без насмешки. Это не изменится. И можно быть собой.

Андрей все время будто всматривается в жизнь, размышляет — почему? — и вовлекает в это раздумье, сразу становясь союзником. Миша же и вовсе, словно считает собеседника выше себя, готов служить…Такое смирение, или…оно к ней только?

«Ракета» уже отчалила, когда Аурика решилась спросить снова:

— Так почему он ушел жить сюда?

— А…это… Он какое-то время работал в фирме «Высота», швы на многоэтажках делают, знаете? Потом сорвался, восемь переломов, почти инвалидность… А собаками он еще в горах заболел. Говорил, что вот только тут все понимает, и не надо сомневаться, кто перед тобой стоит — плохой или хороший, можно доверять ему или нет.

— Душе уютно, как в домашних тапочках.

— Вроде того.

— Андрей, а вы не хотите на концерты иногда ездить с нами? — спросила она, в опасении, что вот сейчас, и жизнь разведет ее с этими людьми насовсем. Какой будет повод теперь увидеть их? — Вы играете замечательно, и если есть свободное время… И все же заработок…

— Заработок — это хорошо, конечно. Можно подумать…

— А я тогда поговорю насчет вас с кем надо.

* * *

Образовалась теплая компания. Они с Марком, Юля со своим партнером Степаном, девушка по имени Оля из городского театра, в черном балахоне и черной островерхой шляпе колдуньи, и Андрей, который, как выяснилось, был приписан к ТЮЗу, с гитарой под мышкой.

Вообще Аурика эти пароходные странствия не слишком любила. Все смотрят в первую очередь на стол, и дали бы им спокойно поесть. Так нет, они их с первой минуты обязаны — поставьте три восклицательных знака — развлекать!!!

А через час, когда уже и наелись вроде, так — пьяные, и им бы самим петь и плясать. Так нет, они их развлекать по-прежнему должны, деньги уплочены.

В конце концов, эти деньги ее и мирили с ролью навязчивой погремушки перед лицом непонимающего младенца, но все равно осадок оставался.

А нынешний контингент…и вовсе…мужики бандюганского вида. Включили бы им попросту музыку, такую, чтобы берега дрожали — и хорош.

— Ёкарный бабай, — огорченно выдохнула не стеснявшаяся в выражениях Юля, — Опять каблук дуба дал! Хорошо, что я запасные туфли взяла…

— Да еще и штормит…

Это для них — хуже нет. Пол — то уходит из-под ног, то взмывает вверх, как на качелях. Попробуй удержать равновесие в танце.

— Вот что, — вмешалась до того молчавшая Оля, — Давайте поделим время. У них за Волгой пикник намечен, полянка там ровная, столы накроют. Сейчас поем мы. Я свое, например, вверх ногами пропою, юноша, думаю тоже. А на том берегу, мы берем тайм-аут, а вы работаете. Идет?

Опыта у Оли видно было немало, программу она взяла в свои руки с уверенностью бывалого конферансье.

Перебирая костюмы, Аурика слышала ее усиленные микрофоном, такие теплые интонации, будто не бандюганы сидели перед ней, а папа-мама приехали после долгой разлуки.

— Наконец мы с вами начали свое путешествие на борту этого прекрасного теплохода…