Читаем Мечта империи полностью

Крики внизу неожиданно смолкли… Послышался низкий хрипловатый голос, уверенный и властный. Некто убеждал в чем-то остальных. Его слушали, не возражая. Потом вновь закричала женщина. Она кричала неостановимо, ее ударили – Элий отчетливо расслышал мокрый шлепок по лицу. Торопливый стук босых пяток. Вновь голоса: три или четыре человека говорили разом. И вновь тот же резкий хриплый голос. Элий узнал его. Там, на берегу, этот голос звучал так же властно и надменно. Это он… его гений. Гэл. Почему люди называют небесных патронов своими именами? Чтобы было проще верить в их благосклонность к опекаемым персонам? Гении не возражают. Но наверняка у гениев свои собственные, отличные от людских имена. Они произносят их только в своем кругу. И потому имена гениев людям неведомы. Имя гения Рима (неведомо даже, женщина это или мужчина) известно лишь нескольким жрецам и, разумеется, императору как верховному понтифику. А того, кто осмелится самовольно проникнуть в эту тайну, ждет неминуемая смерть.

Гэл смолк, а голоса людей принялись удаляться. Люди покидали дом. Элий напряженно вслушивался. Вот вновь залаяли собаки, исступленно и в то же время преданно. Так лают псы, выслуживаясь перед хозяином. Скорее всего, гений улетел – при нем собаки не смели подать голос.

«Если бы я мог немного отдохнуть, я бы понял, что происходит… – Элий отер лоб. – Если бы боги дали мне немного времени…»

Почему боги не вмешаются? Неужели они не видят, что творится на земле! Или им все равно? Когда они вмешиваются? Когда дело касается самих богов? Жертвоприношений, храмов, молитв? Послушания или богохульства?

Элий уловил запах дыма. Поначалу слабый, будто кто-то закурил табачную палочку. Но вскоре запах дыма усилился, послышался веселый треск разгорающегося пламени. А потом дым повалил плотно, клубами. Люди подожгли дом. Или не люди? Может гений чиркнуть спичкой и позволить пламени пожрать своего бывшего подопечного, если нож наемного убийцы не достиг цели? Наверное, может. Или попросит людей оказать ему подобную услугу. Люди порой так услужливы, что просто диву даешься. Они услуживают тиранам и палачам, ворам и обманщикам… врунам…

И они, как боги, обожают жертвоприношения.

Значит, гений не поверил, что его подопечный удрал через окно.

Элия душил кашель, глаза слезились от дыма. Он нашел какую-то грязную тряпку и прикрыл лицо. Но это не помогло. Почти ничего не видя, Элий вернулся к лестнице. Он спустился на несколько ступеней и остановился: сквозь сизые клубы дыма снизу пробивалось пламя, пройти здесь уже не мог даже здоровый человек, не говоря о раненом.

Пришлось возвращаться на чердак. Дым просачивался во все щели. Еще несколько минут, и солома вспыхнет. Элий поискал глазами кота. Куда подевался? Ну конечно, зверь не стал дожидаться, когда его зажарят заживо. Едва потянуло дымом, как священное животное египтян сигануло через окно на крышу, и оттуда на дерево. Молодец, котяра!

Окно… Ну конечно! Деревенский домик совсем невысок, выпрыгнуть со второго этажа можно без особого риска. Особенно, если внизу не мощеный двор, а рыхлая земля цветочной клумбы. Элий ударом кулака вышиб ветхую раму. Он скорее вывалился наружу, нежели прыгнул. Но в своем кратком полете успел сгруппироваться и, упав, перекатился по земле с завидной ловкостью. Уж что-что, а падать бывший гладиатор умел. Сколько раз, точно так же катаясь по песку, он спасал если не свою жизнь, то жизнь и счастье своих заказчиков, уклоняясь от опасных ударов.

Но сейчас он вел самый отчаянный бой из всех. Одного только не знал бывший гладиатор – с кем дерется.

II

Все клейма Клодии в количестве девяноста девяти штук были распроданы накануне за несколько часов. Безумные или бессмысленные желания. Какая-то женщина хотела, чтобы ее изнасиловали. Бред. Какой-то мужчина просил, чтобы его избили до полусмерти. Банкир жаждал утроения капитала. Его умирающая от скуки жена, чтобы сбежавший любовник вернулся. Мерзостно обо всем этом думать, не то что исполнять. Но никогда Клодии не платили столько денег. Все ставили на нее, считая фаворитом. Какой простой и в то же время естественный подъем. Теперь она первая, если не считать заносчивого Цыпы, которого она никогда не принимала всерьез. Цыпа, разумеется, воображает себя первым. И теперь, когда на арене нет ни Вера, ни Варрона, его клейма тоже поднялись в цене.

В этот день Клодии выпало сражаться с Цыпой. Когда ей объявили решение Пизона, она принялась хохотать. Она хохотала, как сумасшедшая, всхлипывая, хлопая в ладоши и пихая всех, кто находился в досягаемости ее кулаков. Гладиаторы в куникуле смотрели на нее в недоумении. Медик, дежуривший в Колизее, накапал в бокальчик прозрачной, пахнущей мятой жидкости, и поднес гладиаторше. Клодия окинула медика таким взглядом, будто воображала, что ее взор, как взор Медузы Горгоны, может обратить человека в камень.

– Не нужны мне твои фекальные капли, – прошипела она. – Я хочу знать, что случится, когда один из нас проиграет? Я или Цыпа.

– Разумеется – ты, – снисходительно бросил Авреол.

Перейти на страницу:

Похожие книги