Мечта империи

Элий не возражал. Неожиданно ему сделалось все равно. Тянуло в сон, плечо жгло, но не сильно. То и дело Элий куда-то проваливался. Когда машину заносило, и она подскакивала на камнях, он возвращался, бессмысленно оглядывался вокруг и вновь начинал ускользать в пустоту. Потом ему в нос ткнули ком ваты с нашатырным спиртом. Элий вскинулся, рванулся вверх и вперед, будто всплывал из-под воды. Курций подхватил его под руки и ввел в дом. Элий не знал, где он. Бронзовая Минерва встретила его в атрии, сжимая настоящее копье в руке. Скудость обстановки и образцовый порядок говорили, что это дом вигила. Центурион наскоро обмотал рану Элия бинтами и посадил сенатора за стол. Элий положил голову на столешницу, будто пьяница, изрядно перебравший в таверне и рассчитывающий вздремнуть часок-другой. Но Курций бесцеремонно встряхнул его и вложил в ослабевшие пальцы стило. Перед Элием уже лежал лист чистой бумаги.

– Разве нельзя отдохнуть? – пробормотал раненый.

– Пиши! – приказал ему Курций. – Обо всем, что ты видел у Макрина.

Он поставил перед сенатором кубок с неразбавленным вином. Элий отпил пару глотков. Силы ненадолго к нему вернулись. Он написал шесть или семь фраз и подписался. На безымянном пальце левой руки Элий носил золотой перстень с печатью. Курций принес воск, и сенатор приложил печать к бумаге.

– Ну вот, теперь главное, чтобы эта бумага оказалась там, где надо.

– Кажется, я узнал одного из посетителей Макрина, – сказал Элий.

– Ты видел его лицо? – Курций весь подобрался.

– Лица не видел… Но голос… голос слышал. И узнал. Это Корнелий Икел.

– Первый префект претория?

– Уверен, это он.

Элию казалось, что голова его превратилась в мяч, и кто-то бесцеремонно пинает этот мяч, и он катится, катится по траве, и все вокруг кружится неостановимо. Элий почувствовал, что его сейчас вырвет, и застонал от отвращения. И его в самом деле вырвало. Красным вином и желчью.

Все это Элий вспомнил, лежа в крестьянском домике и глядя в потолок. Но воспоминания мало что прояснили. Курций устроил Макрину ловушку, чтобы прикрыть подпольную арену. Интересно, удалось ему это? И где теперь Вер? Гладиатора могли застрелить, а обезображенное тело спрятать там же, где и трупы остальных гладиаторов. Нет, такого не может быть. Даже Элию удалось ускользнуть. А Вер гораздо сильнее физически, и – это надо признать – ум его куда изворотливее. И как будто другой… Да, Вера думает иначе. Элию всегда хотелось понять логику Вера. Но не получалось. К сожалению, у Вера слишком много врагов. Его собственный гений, Макрин, и еще некто, кто заварил всю эту кашу, кто приказал убить Летицию Кар, кто…

Элий почувствовал, что от этих мыслей у него начинает раскалываться голова. Он приподнялся и оглядел комнату. Подле кровати на столике он нашел глиняную кружку с водой. Элий взял кружку и поднес к губам. Рука его дрожала, и она расплескал половину на простынь, которой он был прикрыт. Только теперь он заметил, что абсолютно наг. Если не считать бинтов и пластырей, на нем ничего не было. Ах да, еще осталось золотое сенаторское кольцо. Но плечо забинтовано вполне профессионально. Судя по всему, о нем заботились. На сгибе локтя с внутренней стороны Элий обнаружил несколько темных точек. Неведомый медик делал инъекции в вену. А что если его специально держали без сознания? Элий был уверен, что рана не особенно опасна, и вряд ли была необходимость в таких дозах обезболивающего. Наркотики понадобились для другого. Как говаривал Марий Антиохский:

«Тот, кто вкалывает себе в вену иглу, становится невидим для богов».

Именно поэтому возле дома киника гений приказал схватить Элия и не стал искать Вера. Гений не видел Юния Вера, когда тот находился под действием «мечты».

Уж не решил ли Курций таким образом защитить Элия от всевидящих убийц? Гений грозил уничтожить Элия. Для гения не составит труда отыскать бывшего подопечного, хотя они давно не общаются, а при встрече начинают ругаться, как муж с женой, чья любовь перешла в смертельную вражду. Элий не мог припомнить, с чего началась их размолвка. Наверняка из-за малости, каждый желал настоять на своем и не уступал. Теперь это не важно. Примирения не будет. Потому что они оба не хотят примирения. Они обособились, привыкли мыслить и действовать каждый по себе, вновь соединиться для них равнозначно пытке. Причем пытке смертельной. Так ли уж нужны были Гэлу сведения Элия? Или он хотел причинять боль строптивому подопечному ради самой боли? Ненависть гения дошла до того, что он желал Элию смерти.

Разумеется, подойти с ножом, как обыкновенный убийца, Гэл не может. Гении не созданы для убийства. А власти, чтобы поразить молнией, огненный стрелой или чем-нибудь сверхъестественным, у них нет. Воплощаются в тела гении лишь для собственной защиты: после ночной встречи в саду Элий понял, как уязвим дух, лишенный плоти. Так что, скорее всего Гэл прибегнет к помощи наемных убийц. Как тогда, возле виллы Мария Антиохского трое головорезов напали на сенатора и скрутили его.