Мечта империи

Проб нахмурился. Его изощренный мозг пытался с ходу решить предложенную задачу, и не мог. Привыкший сплетать немыслимые узоры из обрывочных фактов, Проб попытался связать вместе все эти имена, найти объяснение, но ничего не получалось. Нитей не было как таковых. Была одна загадка, голая, как яйцо. Загадочное яйцо перекатывалось в мозгу Марка Проба. Ниточку, хоть малейшею ниточку, клочок… Проб почти умоляюще взглянул на Вера. Тот понял его взгляд, но лишь пожал плечами – у него самого не было ответа. Но кое-что он узнал. Марк Проб тоже не получил посмертной маски погибшего отца.

Глава III Третий день ожидания Меркурьевых игр в Антиохии

«Сообщение об убийстве Цезаря повергло Рим в шок».

«Никто не может объяснить, в чем загадка побед Чингисхана. Варвары с легкостью сметают с карты мира целые царства. Второй консул выразил беспокойство в связи с передвижением войск в непосредственной близости с границами Готского царства – союзника Рима».

«Акта диурна.» 17-й день до Календ августа [126].

I

Было еще темно, но предрассветный ветерок, на мгновение принесший прохладу, зашелестел листвой деревьев в перистиле. Значит, день все-таки наступит. И зеленый свет сменится оранжевым. Плохо… Руфин и сам не знал, что плохо. Яркий слепящий свет, волна духоты, или вообще жизнь. Нестерпимая боль в висках мешала думать. Руфину казалось, что еще немного, и голова его лопнет. Но это его не пугало. Тогда можно будет просто сидеть и смотреть на картину. Мысли мешались, Руфин не мог уследить за ними. Только мысль о картине зацепилась прочно. Она вклинивалась в каждую крошечную пустяшную мыслишку, как огромный паук, высасывала смысл из каждой фразы. Она пыталась вместить все мысли в одну, как Рим вмещает в себя весь мир.

Вернулся Марк Проб. Его голос звучал откуда-то издалека. И сам центурион стоял где-то на другом конце Рима. Но Руфин почему-то видел его крошечное личико с кровавым разрезом рта, слышал голос… Голос вигила звучал столь пронзительно, что Августу хотелось зажать уши.

О чем говорит Проб? Элия нет в Риме? Кто-то другой убил Цезаря? Разве это имеет значение? Александр мертв – вот единственная значимая величина… все остальное – прах…

«Убрать Элия… Надо убрать Элия…» – прозвучал в мозгу Руфина голос префекта претория. И сам префект неожиданно выскочил в перистиль, сделал неприличный жест и исчез.

О боги! Руфин дал согласие на убийство. Он пожертвовал Элием ради Цезаря. Но Элий ускользнул, а его дорогой мальчик погиб. Боги посмеялись над Руфином. Посмеялись над человеком, который осмелился желать, не зная, как осуществить желание. Руфин боялся думать дальше. Мертвенным воздухом Аида пахнуло в лицо. Воздух Аида… Аид… Там все краски мертвенно-зеленого оттенка. И только живая кровь имеет цвет драгоценного пурпура. Но все равно картину не сохранить. Она распадается. Пурпур сливается с зеленью и превращается в серый. Преступление всегда имеет серый оттенок. Цезаря убил Корнелий Икел. Он просил голову Элия. Руфин дал согласие. Но Корнелий Икел решил присоединить голову Цезаря к голове сенатора. Центурион Проб что-то еще болтает о носилках, машине, ритуале, мечах… пусть он замолчит! Пусть немедленно замолчит! Это же невыносимо…

Руфин сдавил пальцами виски. Голова разрывалась от боли. Сейчас она лопнет, и все окрасится драгоценным пурпуром. Весь мир.

II

Элий мчался по горному серпантину, рискуя каждую минуту слететь с дороги. Он вообще плохо водил машину, а сейчас управлял ею каким-то чудом. Вернее, казалось, что машина управляет собою сама – тормозит, где надо, и сама, умненькая, набирает скорость. Огни фар то и дело выхватывали белые столбики ограждения, стволы деревьев, крутые склоны.